Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери

Когда большие клыки пантеры вонзились в горло и грудь человека, Джейн Клейтон в ужасе отвернулась, но Тарзан, вождь обезьян, внимательно наблюдал за происходящим. Холодная улыбка удовлетворения тронула его губы. Шрам на его лице побледнел и разгладился, перестав выделяться на загорелой коже.

Роков отчаянно, но безрезультатно сражался со своей судьбой: пантера, рыча, разрывала его на части. В этот краткий миг ужасной смерти его постигла кара за все многочисленные преступления.

Когда его агония закончилась, Тарзан подошел к трупу врага, чтобы отобрать его у пантеры и предать останки погребению, достойному человека. Об этом его попросила Джейн. Однако огромная кошка, рыча, встала над своей добычей, угрожая даже своему хозяину, которого по-своему любила, в той мере, в какой это доступно диким животным. Тарзан вынужден был отказаться от своих намерений – иначе ему пришлось бы убить свою подругу из джунглей.

Всю ночь Шита не отходила от обезображенных останков Николая Рокова. Капитанский мостик «Кинкейда» стал скользким от крови. Большое животное, освещенное яркой тропической луной, пировало до утра, и, когда встало солнце, от заклятого врага Тарзана остались только разгрызенные и обглоданные кости.

Судьба всех членов экипажа парохода прояснилась: четверо попали в плен и были заперты в носовом кубрике «Кинкейда», прочие погибли. Осталась неизвестной лишь участь Павлова.

Тарзан приказал поднимать пары выжившим членам команды корабля, среди которых оказался и помощник капитана. Используя его знания, Тарзан рассчитывал отправиться на поиски Острова Джунглей, но с рассветом поднялся сильный западный ветер. Помощник капитана не рискнул отплывать в шторм.

Обезьяны днем беспрепятственно гуляли по палубе парохода: Тарзан и Мугамби сумели им втолковать, что нельзя никого трогать. На ночь всю стаю запирали в трюм. К ночи ветер ослаб, но пришлось ждать, пока не рассветет, чтобы выйти в открытое море.

Тарзан испытал безмерное счастье, когда узнал от жены, что малыш, умерший в селении М’ганвазама, не его сын. Они не знали, чей это был ребенок, что стало с их собственным мальчиком, и не могли этого выяснить в отсутствие Рокова и Павлова.

И все же они испытывали некоторое облегчение, зная, что надежда разыскать их дитя еще есть и что она не умрет, пока они не получат веских доказательств смерти сына.

Одно было ясно: их маленького Джека не увезли на «Кинкейде». Если бы это случилось, об этом узнал бы Андерссен, но он уверял Джейн, что малыш, которого он принес ей в каюту в ту ночь, когда помог бежать, был единственным младенцем на борту «Кинкейда» за все время стоянки судна в Дувре.

Глава 18

Павлов замышляет месть

Когда Джейн и Тарзан стояли на палубе корабля, рассказывая друг другу подробности разнообразных приключений, которые им пришлось пережить после расставания в своем доме в Лондоне, за ними хмуро следил укрывшийся на берегу наблюдатель.

В голове этого человека один за другим рождались планы, рассчитанные на то, чтобы помешать отъезду англичанина и его жены. Пока хоть одна живая искра теплилась в мстительном мозгу Алексея Павлова, никто из тех, кого он считал врагом, не мог чувствовать себя в безопасности.

Он отбрасывал один план за другим как непрактичный или не соответствующий той мести, какой требовала нанесенная обида.

Преступный ум помощника Рокова был настолько полон ложными представлениями о справедливости, что он был не в состоянии понять истинную сущность своих отношений с человеком-обезьяной, того, что виноваты всегда были именно он и его сообщник, а не английский лорд.

Всякий раз, отвергая новый план действий, Павлов приходил к одному и тому же выводу: он не в состоянии что-либо сделать, пока река Угамби отделяет его от предмета ненависти.

Ближе поселения племени мосула нельзя было найти ни одной пироги, к тому же Павлов не был уверен, что после того, как он пересечет джунгли, доберется до отдаленной деревни и вернется на реку с лодкой, «Кинкейд» будет по-прежнему стоять на месте. И все же другого выхода не было, а потому Павлов, убедив себя, что только так есть надежда достичь желаемого, бросил на прощание злобный взгляд на парочку с «Кинкейда» и направился прочь от реки.

Пока он пробирался сквозь густые джунгли, стараясь идти как можно быстрее, все его мысли были сосредоточены на одном – мести. Русский даже позабыл о своем страхе перед миром дикой природы, в котором находился.

Он оказывался в тупике и терпел поражения при каждом повороте колеса Фортуны, время от времени реагировал на удары судьбы, вынашивая злобные планы, но всякий раз сам становился главной жертвой своей преступной натуры. Павлов по-прежнему был настолько слеп, что воображал, будто новые интриги и козни в конце концов принесут ему удачу. Однако все злодеяния неизбежно заканчивались крахом, а Рокова даже привели к ужасной смерти.

Пока русский пробирался сквозь джунгли к деревне племени мосула, в его голове постепенно созрел план, который показался ему более осуществимым, чем какой-либо из приходивших на ум раньше.