Тарзан неукротимый

Человек-обезьяна понял, что Нума ведет его к пище, поэтому последовал за львом, присматриваясь к следам и принюхиваясь к запахам. Вскоре он обнаружил отпечатки ног, обутых в сандалии, а запах поведал ему о том, что следы оставлены людьми, которые находились ночью со львами. Затем Тарзан учуял слабый запах девушки, а чуть позже – лейтенанта Олдуика. Неожиданно следов стало меньше, и теперь те, что принадлежали Берте Кирчер и лейтенанту, резко выделялись.

Девушка и англичане шли рядом, а справа и слева – мужчины и львы, они же возглавляли и замыкали шествие. Человек-обезьяна недоумевал, будучи не в состоянии объяснить такое странное сочетание следов, а также запахов.

Ущелье, которым шел Тарзан, расширилось, затем резко сузилось, потом снова расширилось и становилось все шире и шире по мере продвижения к югу. Неожиданно дно ущелья стало резко снижаться. Появился древний базальт в виде крутых скалистых уступов, тут и там виднелись следы высохших водопадов. Идти стало труднее, однако тропа была четкой, что указывало на ее древность, а местами и на то, что ее прорубали вручную. Пройдя половину или три четверти мили, Тарзан за поворотом увидел долину, вклинившуюся в наслоения гранита и базальта. На юге долину ограждала высокая горная цепь. С севера на юг она простиралась мили на три-четыре, не больше, а протяженность с запада на восток Тарзан определить не мог.

Судя по буйной растительности, здесь была вода. В долину вела тропа, по которой Тарзан, следуя за львом, спустился в долину и оказался среди высоких деревьев. В ветвях пронзительно кричали птицы с ярким оперением, на верхушках верещали и переругивались между собой бесчисленные обезьяны.

Жизнь в лесу била ключом, и все же в душе у человека-обезьяны возникло чувство одиночества, впервые испытанное им в родных джунглях. Во всем окружающем ощущалось нечто нереальное, как и в самой долине, затерянной и забытой. Птицы и обезьяны были как будто те же, но не совсем те. Растительность также отличалась от привычной. Тарзан вдруг ощутил себя в другом мире, и ему стало не по себе. Человек-обезьяна насторожился, предчувствуя опасность.

Здесь вперемежку с лиственными деревьями росли фруктовые, на которых лакомились сочными плодами Ману-обезьяны. Забравшись на нижние ветви, Тарзан принялся утолять голод среди неумолчных обезьян. Через некоторое время, слегка подкрепившись, ибо только мясо могло насытить его полностью, человек-обезьяна огляделся по сторонам, ища глазами черного Нуму, и обнаружил, что лев исчез.

XVII. ГОРОД ЗА КРЕПОСТНОЙ СТЕНОЙ

Спустившись на землю, Тарзан вновь обнаружил след девушки и тех, кто сопровождал ее, и двинулся по хорошо проторенной тропе. Тропа вывела его к ручью, где он утолил жажду, и шла дальше в центр долины. Тропу то и дело пересекали другие тропы, и повсюду виднелись следы и ощущался запах больших кошек: льва Нумы и пантеры Шиты.

За исключением мелких грызунов в долине, казалось, не водилось других животных. Ничто не указывало на присутствие оленя Бары, кабана Хорты, бизона Торго, Буто, Тантора и Дуро. А вот змея Гиста водилась, да в таком количестве, что даже видавший виды Тарзан был поражен. Гимла-крокодил также дал о себе знать запахом у одного водоема.

Наконец в поисках мяса он обратил свое внимание на птиц. В предыдущую ночь люди, напавшие вместе со зверями, его не тронули – то ли спешили, то ли посчитали мертвым. Так или иначе, оружие уцелело – копье, длинный нож, лук и стрелы, а также частенько выручавшая его травяная веревка.

Недолго думая, человек-обезьяна подстрелил большую птицу, что вызвало страшный гвалт среди ее сородичей и обезьян. Поднялся невообразимый шум, состоящий из визга и пронзительных криков.

Тарзан бы еще понял, если бы закричали в испуге соседки убитой, но то, что переполошился весь лес, вызвало в нем недоумение. В сердцах Тарзан испустил свой знаменитый клич победы и вызова.

Мгновенно воцарилась тишина, что произвело на Тарзана зловещее впечатление и лишь усилило его гнев. Занявшись птицей, он извлек стрелу, положил обратно в колчан, с помощью ножа снял кожу вместе с перьями и вонзил зубы в мясо. Ел он со злобой, будто ему угрожал враг, а скорее всего оттого, что птичье мясо было ему не по вкусу. Но лучше птица, чем ничего; интуиция же подсказывала ему, что мяса поблизости не сыскать. А с каким удовольствием он съел бы сочный кусок настоящего мяса. От одной этой мысли у него потекли слюнки, но он был вынужден довольствоваться невкусной добычей.

Он уже доедал птицу, как вдруг в кустах с разных сторон послышалось движение. Тарзан принюхался – к нему приближались львы. Причем они даже не считали нужным таиться, а двигались в открытую, судя по треску веток под их лапами и шуму продирающихся сквозь заросли тел.

Тарзан задумался над причиной их появления. Вряд ли они пришли на крики птиц и обезьян. Тогда что же их привело?