Тарзан - приёмыш обезьяны

— Тарзан, — сказал он наконец, — невозможно, чтобы обезьяна Кала была вашей матерью. Если это так, вы унаследовали бы хоть какие-нибудь особенности обезьяны. А у вас их совсем нет. Вы — чистокровный человек и, вероятно, сын высококультурных родителей. Неужели у вас нет хотя бы слабых указаний на ваше прошлое?

— Нет никаких, — ответил Тарзан.

— Никаких записок в хижине, которые могли бы пролить какой-нибудь свет на жизнь ее прежних обитателей?

— Я прочел все, что было в хижине, за исключением одной книжки, которая, как я знаю теперь, была написана не по-английски, а на каком-то другом языке. Может быть, вы сумеете прочесть ее.

Тарзан вытащил со дна своего колчана маленькую черную книжку и подал ее своему спутнику.

Д’Арно взглянул на заглавный лист.

— Это дневник Джона Клейтона, лорда Грэйстока, английского дворянина, и он написан по-французски, — сказал он и тут же принялся читать написанный более двадцати лет назад дневник, в котором передавались подробности истории, уже нам известной, — истории приключений, лишений и горестей Джона Клейтона и его жены Элис со дня их отъезда из Англии. Оканчивался дневник за час до того, как Клейтон был сражен насмерть Керчаком.

Д’Арно читал громко. По временам его голос срывался, и он был вынужден останавливаться. Какая страшная безнадежность сквозила между строками!

По временам он оглядывался на Тарзана. Но обезьяна-человек сидел на корточках неподвижный, как каменный идол.

Только когда начались упоминания о малютке, тон в дневнике изменился, исчезла нота отчаяния, вкравшаяся в дневник после первых двух месяцев пребывания на берегу. Теперь он был окрашен каким-то тихим счастьем, производившем еще более грустное впечатление, чем все остальное.

Одна из записей звучала почти бодро:

«Сегодня моему мальчику исполнилось шесть месяцев. Он сидит на коленях Элис у стола, за которым пишу я, это счастливый, здоровый, прекрасный ребенок.

Так или иначе, даже против здравого смысла, мне представляется, что я вижу его взрослым, занявшим в свете положение отца, и этот второй Джон Клейтон покрывает новою славой род Грэй-стоков.

И вот, как будто для того, чтобы придать моему пророчеству вес своей подписью, он схватил мое перо в пухленький кулачок и поставил на странице печать своих крошечных пальчиков, перепачканных в чернилах».

И тут же на полях страницы были видны слабые и наполовину замазанные оттиски четырех крошечных пальчиков и внешняя часть большого пальца.

Когда д’Арно кончил читать, оба человека просидели некоторое время молча.

— Скажите, Тарзан, о чем вы думаете? — спросил д’Арно. — Разве эта маленькая книжечка не раскрыла перед вами тайну вашего происхождения? Да ведь вы же лорд Грэйсток!

Голова Тарзана поникла.

— В книжке все время говорят только об одном ребенке, — ответил он. — Маленький скелетик его лежал в колыбели, где он умер от голода. Он лежал там с первого дня, как я вошел в хижину, и до того дня, когда экспедиция профессора Портера похоронила его рядом с отцом и матерью у стены хижины. Это и был ребенок, упоминаемый в дневнике, и тайна моего происхождения стала еще темнее, чем прежде, потому что последнее время я сам много думал о возможности, что эта хижина была местом моего рождения. Я думаю, Кала говорила правду, — грустно заключил Тарзан.

Д’Арно покачал головой. Он не был убежден, и в уме его зародилось решение доказать правильность своей теории, потому что он нашел ключ, который мог открыть тайну.

Неделю спустя путники неожиданно вышли из джунглей на поляну.

В глубине высилось несколько зданий, обнесенных крепким частоколом. Между ними и оградой расстилалось возделанное поле, на котором работало множество негров.

Оба остановились на опушке джунглей. Тарзан уже готов был спустить отравленную стрелу со своего лука, но д’Арно ухватил его за руку.

— Что вы делаете, Тарзан? — крикнул он.

— Они будут пытаться убить нас, если увидят, — ответил Тарзан. — Я предпочитаю сам быть убийцей.

— Но, может быть, они наши друзья, — возразил д’Арно.

— Это черные люди, — было единственным ответом Тарзана. И он снова натянул тетиву.

— Вы не должны этого делать, Тарзан! — крикнул д’Арно. — Белые люди не убивают зря. Господи, сколько вам еще нужно учиться! Я жалею того буяна, который рассердит вас, мой дикий друг, когда я привезу вас в Париж. У меня будет хлопот полон рот, чтобы уберечь вас от гильотины.

Тарзан улыбнулся и опустил лук.