Тарзан. Том 5

Когда девица взглянула на вошедшего мужчину, ужасное лицо которого было искажено выражением бешеной ярости, она страшно перепугалась и, выскользнув из объятий Смита Олдуика, с криком шмыгнула в альков. Англичанин, покрасневший и растерянный, застыл там, где она его покинула. Он понял тщетность попытки объясниться с вошедшим. Тот обладал внешностью идиота, и слова вряд ли смогли бы подействовать на него и смягчить обуявший безумца гнев.

Смит Олдуик тотчас же узнал в мужчине того чиновника, что принимал их с Бертой Кирчер в комнате внизу. Лицо вошедшего, мертвенно бледное от дикого бешенства, а возможно, и ревности, страшно дергалось. Судороги, сводившие мышцы уродливой физиономии, еще больше подчеркивали выражение безумной злобы.

На какое-то мгновение мужчину, казалось, парализовало от ярости, но затем, издав дикий возглас, перешедший в звериный вой, идиот выхватил свою кривую саблю и бросился к англичанину. У Смита Олдуика не осталось никакой надежды на спасение от острого оружия, сверкавшего в руке разъяренного безумца. Лейтенант отдавал себе отчет в том, что его, возможно, сейчас постигнет страшная смерть, и сделал единственное, что оставалось в таком положении,— вытащил свой пистолет и разрядил его прямо в сердце напавшего на него человека.

Даже не простонав, безумец рухнул на пол прямо к ногам Смита Олдуика. Пуля положила конец его жизни.

Несколько секунд в комнате стояла могильная тишина. Англичанин замер над распростертым телом мертвеца и только поглядывал на дверь, держа пистолет наготове и ожидая, что вот-вот послышится топот ног тех, кто должен был услышать громкий звук выстрела и поспешить проверить, в чем тут дело. Но никаких шагов не последовало, ничего не указывало на то, что выстрел привлек чье-нибудь внимание и его кто-либо услышал.

Внимание англичанина было отвлечено от двери к алькову, где между портьерами вновь появилось лицо девушки. Глаза ее были широко раскрыты, а нижняя челюсть отвисла. Глупые глаза светились удивлением и благоговейным страхом. Взгляд девушки был устремлен на тело, лежащее на полу. Вдруг она осторожно скользнула в комнату и на цыпочках подкралась к трупу. Казалось, девица все время была в нерешительности, готовая каждую минуту убежать, когда, оказавшись в двух или трех футах от мертвеца, остановилась и, взглянув на Смита Олдуика, задала ему какой-то вопрос. Он, конечно, не мог понять что она спросила, и только улыбнулся в ответ. Затем девица подошла к мертвому телу и склонившись, осторожно прикоснулась к нему.

Вдруг выражение ее лица переменилось, она встряхнула труп за плечо, а затем с силой, неожиданной для ее нежной девичьей фигуры, перевернула его на спину, как будто у нее было сомнение в том, жив ли мужчина. Однако вид смертельной гримасы, должно быть, убедил ее, что жизнь в этом теле угасла. Осознав это, девица испустила радостный вопль и разразилась идиотским смехом. Маленькими кулачками она колотила по повернутому к ней лицу мертвеца.

Это было отвратительное зрелище. Молодой человек невольно отвернулся. Он понимал, что никогда бы не был свидетелем такой ужасной сцены вне стен сумасшедшего дома или этого страшного города. Смит Олдуик понимал, что действия безумной девушки выражают ее неистовую радость по поводу смерти ненавистного ей человека. Она вдруг прекратила наносить бесполезные удары по мертвому лицу и, вскочив на ноги, быстро подбежала к двери и задвинула деревянную задвижку, тем самым закрыв доступ в комнату извне. Затем вернулась на середину комнаты и стала быстро лопотать что-то, обращаясь к лейтенанту, периодически жестами указывая на мертвеца, лежащего на полу. Видя, что лейтенант ее не понимает, она вдруг возбудилась и с внезапным истерическим воплем бросилась к нему, потрясая сжатыми кулачками и намереваясь ударить англичанина. Смит Олдуик отступил на несколько шагов и наставил на нее пистолет. Хотя она и была безумной, но не настолько, чтобы не связать гром кий выстрел с маленьким предметом в руках пришельца. Она сразу прекратила свои истерические выкрики, так же неожиданно, как и начала. Черты лица смягчились, и выражение одержимости и злобы исчезло так же, как и появилось.

Вновь уставился на лейтенанта бессмысленный взгляд, и улыбка раздвинула мокрые губы. Голос девицы утратил резкость и стал мягким, воркующим, таким, каким она впервые заговорила с пришельцем.

Теперь девушка знаками пыталась объяснить свои желания, показывая жестами Смиту Олдуику, чтобы он последовал за ней. Она подошла к портьерам и, раздвинув их, открыла альков. Это был, пожалуй, больше чем альков, скорее отдельный закуток. Довольно большое пространство со множеством ковров и драпировок, с мягкими подушками, в изобилии разбросанными по коврам.