Тарзан. Том 6

— Невероятно! — вырвалось однажды у Гобреда. — Всадник и лошадь словно единое целое.

— Он лишь чудом избежал падения, — скривился сэр Малуд.

— Возможно, — произнес король, — и все-таки в седле он хорош.

— Это пока он без копья и шита, — заявил Малуд. — А с щитом он чрезвычайно неуклюж. Видимо, больше привык иметь дело с разделочной доской.

Реплика Малуда вызвала всеобщий смех, однако принцесса Гвинальда даже не улыбнулась, что не прошло незамеченным для Малуда, который часто поглядывал на нее.

— И ты продолжаешь верить, что этот мужлан станет рыцарем, принцесса Гвинальда? — спросил он.

— Разве я что-нибудь сказала?

— Но ты не рассмеялась, — упрекнул ее Малуд.

— Он — чужестранец, его родина далеко, поэтому высмеивать его невежливо и не по-рыцарски, — ответила она. — Вот почему я не засмеялась.

Появившись после тренировки в саду, Блейк оказался в свите Малуда и тут же включился в общий разговор. Малуда и его друзей он никогда не сторонился, а их издевки и саркастические выпады сносил с равнодушным видом. Сам Малуд приписывал подобное поведение американца его тупоумию и невежеству, тогда как манеры Блейка вызывали восхищение у большой части рыцарей, считавших, что Малуд бесится из-за сознания собственной неполноценности.

Большинство обитателей мрачного замка в Ниммре относилось к новоприбывшему с симпатией. Чужестранец привнес в их существование ощущение свежести и новизны, столь непривычное для Ниммра с его устоявшимся за семь с половиной веков укладом жизни. От него они почерпнули новые слова, выражения и идеи, воспринятые многими с энтузиазмом. Если бы не откровенная враждебность влиятельного сэра Малуда, то Блейка приняли бы с распростертыми объятиями. Отношение Малуда к пришельцу было мгновенно подхвачено его угодливой свитой, которая смеялась, когда смеялся Малуд, и хмурилась, когда это делал он — известно ведь, что первые на свете подхалимы появились именно при королевском дворе.

При виде принцессы Гвинальды Блейк выступил вперед и низко поклонился.

— Сегодня ты прекрасно проявил себя, — ласково сказала принцесса. — Твоя верховая езда доставила мне огромное удовольствие.

— А еще лучше, если мы увидели бы его с блюдом мяса, — со злобой процедил Малуд и, услышав взрыв смеха, продолжил: — Разве нет? Дайте ему разделочную доску и нож для жаркого, и он почувствует себя в своей тарелке.

— Что касается сервировки еды, то, кажется, сэра Малуда это волнует гораздо больше, нежели дела, достойные рыцаря, — парировал Блейк. — Кстати, знает ли кто-нибудь из вас, что нужно для того, чтобы правильно разделать свинью?

— Нет, славный рыцарь, — ответила Гвинальда, — не знаем. Может, скажете сами?

— Вот именно. Кому же еще знать об этом, если не ему! — хохотнул сэр Малуд.

— Верно заметил, старина, я действительно это знаю.

— И что же нужно для разделки свиной туши? — спросил Малуд, оглядываясь по сторонам и подмигивая присутствующим.

— Во-первых, разделочная доска, во-вторых, острый нож, и, в-третьих, вы сами, сэр Малуд, — ответил Блейк.

Прошло несколько секунд, прежде чем оскорбительный намек дошел до сознания толпы. Первой весело рассмеялась принцесса Гвинальда, за ней остальные, а кое-кому даже пришлось объяснять смысл прозвучавшей колкости.

Рассмеялись однако не все, в частности, сам Малуд. Как только он уловил смысл сказанного, то сначала побагровел, затем сделался мертвенно-бледным, ибо самолюбивый сэр Малуд не выносил ничьих насмешек.

— Что?! — вскричал он. — Оскорблять Малуда? Да как ты смеешь? Ты, плебей! Только твоей кровью я смогу смыть обиду!

— Можете сделать это пивом, старина! — произнес Блейк. — Хоть залейтесь!

— Не понимаю я твоих глупых слов, — рассвирепел Малуд, — но знай, что если завтра ты не встретишься со мной в честном поединке, то я заставлю тебя бегать по всей долине Святых Могил, подгоняя ударами палки.

— Превосходно! — резко сказал Блейк. — Завтра утром в южной части долины.

— Оружие на твое усмотрение, милорд, — бросил Малуд.

— Не называйте меня милордом, мне это не нравится, — невозмутимо сказал посерьезневший Блейк. — А заодно выслушайте, что я вам скажу, хотя вряд ли это придется вам по душе, Малуд. Вы — единственный во всем Ниммре, кто отнесся ко мне с неприязнью и не дает мне возможности показать, чего я стою. Напрасно вы считаете себя великим рыцарем, для этого вы слишком неумны, трусливы и неблагородны. По меркам моей страны, вам никогда не стать тем, кого мы называем истинным джентльменом. У вас всего-то и есть что лошади да вооруженные люди, без которых вы не пользовались бы благосклонностью принцессы, а без ее покровительства не имели бы друзей. Вы не обладаете ни одним из качеств сэра Ричарда, поистине великого и благородного рыцаря, являющегося воплощением всех рыцарских добродетелей. Вы даже меня боитесь и совершенно справедливо — завтра в долине я задам вам жару, так и знайте! Я выбираю щит и меч.

Толпа, видя гнев Малуда, потихоньку отошла от Блейка, и, закончив свою речь, он увидел, что остался в одиночестве. Тут к американцу, отделившись от свиты Малуда, подошла улыбающаяся Гвинальда.