Таша (СИ)

Оказавшись в своей комнате, в которой я сейчас себя хозяйкой совсем не чувствовала, присела на краешек кровати, рядом с дядей Ромой, который призывно похлопал по покрывалу, приглашая присоединиться.

— Рассказывай.

В голосе Романа Ивановича не было требования, обычная просьба, но её хватило, чтобы описать события, которые повлекла за собой наводка мужчины. Конечно, я не вдавалась в подробности, рассказав только встречу с Русланом и Лерой, поделившись своим расстройством, вызванным фактом того, что Ящеров меня не узнал.

— А ты точно уверена, что это наш Русик? — Задумчиво спросил сотрудник СБР, подчеркнув притяжательное местоимение, будто Ящеров уже был нашим. Роман Иванович сидел неподвижно, разглядывая мои фотографии, развешенные коллажем на стене. — Может, он не узнал тебя потому, что это не тот парнишка, который спас тебя от верной смерти??

— Нет. Это точно он!

Усмешка отразилась на лице мужчины. Дядя медленно перевёл на меня свой проницательный взгляд:

— Ты права… это твой Русик. — У меня даже горло перехватило от согласия родственника, пока не поняла, чем оно вызвано, услышав причину такого умозаключения, — дня три назад ко мне подошёл бывший напарник. Тобой интересуются…

— В каком смысле? — Я никак не могла понять сути заявления.

«Зачем я СБР»?!

— Видимо, твоему Руслану задолжал его напарник по будущему предприятию, потому что Зверев Андрей — не последний человек в Питере… да и в Москве. Его отец занимается предпринимательством, держит пару заводов по машиностроению и металлоконструкций, снабжая войска необходимыми в новых разработках технологиями. Вдаваться в подробности не буду, но найти Наташу Машкову — дело времени.

— Нет. — Я перепугалась, сама не знаю, по какой причине.

— Что так? — Брови дяди Ромы затерялись в длинной чёлке. — Всё-таки, разочаровалась? Так сильно изменился?

— Нет… просто… не знаю… как-то это неправильно, — прерывисто задышав, стала заламывать пальцы, хрустя суставами. Эта дурацкая нервная привычка у меня была сколько себя знаю. Ничего не могла поделать с собой в такие моменты. — Слишком легко, что ли.

— «… сами себе создаём трудности, а потом героически их преодолеваем»? — Улыбнулся дядя Рома.

— Пап, сейчас не время вспоминать Уинстона Черчилля! Всё не так! — Всплеснув руками, встала с кровати, заходив по комнате кругами. — Просто это немного странно, не находишь? Мы встретились, а он меня тут же сравнял с девками из их тусовки, которые с радостью будут валяться у его ног.

— Кхм-кхм…

— Подожди, — эмоции захлестнули меня с головой. — Не в этом дело. Да и такое предложение вполне объяснимо — Русик вырос на улицах… я припёрлась туда… да ещё и этот провожатый… пьяный.

Дядя еле сдерживал смех, слушая моё обрывочное поверхностное повествование, но его глаза подозрительно блестели.

— Дело в другом. Я должна познакомиться с Ящеровым заново, как и он со мной. Вдруг мы друг другу не понравимся? Вдруг у него такие кошмарные привычки, что я буду просто в ужасе? — Даже говоря этот бред, которым я пыталась оправдать свою трусость, сама себе слабо верила. Только последняя вещь была истиной причиной: — я хочу, чтобы Русик полюбил меня, а не ту слабую девочку, которой мне никогда больше не стать… понимаешь? Я другая… я выросла…

— … и тем не менее, тебе нужна любовь этого Руслана. Не того, с которым рассталась. Нет. Тебе нужен этот гонщик.

— Они мне оба нужны, потому что… потому что Русик не изменился. Он такой же, я уверена. Только надо познакомиться с ним поближе. Копнуть глубже, что ли.

— Так может и у него будет так же, глупая? — Снисходительный тон дяди мне совсем не понравился.

— Не хочу этого «может»! Хочу быть точно уверенной, что Ящеров выбирает меня сегодняшнюю! Без всяких сомнений! Пап, потяни пока с новостью о Машковой… пожалуйста!

Роман Иванович глубоко вздохнул, прикрыв глаза на несколько секунд, а потом серьёзно посмотрел на меня:

— Смотри, Наталька, не заиграйся. Подобным недоверием ты можешь сделать больно не только своему Руслану, но и самой себе. Даю тебе месяц, не больше.

— Спасибо, папа!

Окунувшись в заботливые объятья, глубоко вдохнула запах дорогого одеколона, ставший таким родным за двадцать лет. Мужчина прижал меня к себе, ласково гладя одной рукой по голове.

— И отчего вы и Викторией такие балбески у меня?

— Ничего не балбески. Просто ты нас залюбил, вот и получились слишком требовательными к мужскому полу. Хотим своих мужчин видеть таким же клёвыми, как ты.