Тата и медведь

Все трое, как по команде, прекратили ржать и теперь уже не сводили с меня полных ярости взглядов. Брат с сестрой, кстати, последовали их примеру, но выражение их лиц было не злым, а скорее, ошеломленным. И правильно, кто в здравом уме, ростом от горшка два вершка, будет угрожать троим амбалам с уголовными рожами? Смертник, не иначе!

— Тата, не надо, — все же пришел в себя и вмешался Алексей, желая уберечь меня от неминуемых неприятностей.

— Да, Таточка, зря ты вдруг решила мне угрожать, — процедил Мир своим хриплым басом, который, похоже, будет мне в кошмарах сниться, — а теперь давай выйдем и поговорим, наедине, как ты и хотела.

Своего-то я добилась, но какой ценой? Меня сейчас где-то в застенках универа тихо пристукнут и закопают, родная тетушка со своим шаром не найдет.

— Побудьте тут, мы сейчас вернемся, — зло усмехнувшись обратился ко всем сидящим Мир и, резко подняв меня со стула, перекинул через плечо, от чего моя юбка чуть не очутилась на голове, открывая всем желающим вид на мою пятую точку, но вербер попался учтивый (чтоб его!), и не дал опозориться, поместив руку поверх ягодиц, не давая юбке упасть.

— Отпусти меня сейчас же, — зашипела я, — я еще не разучилась ходить.

Лешка дернулся в мою сторону, но Матвей без всяких усилий остановил его, схватив за руку. Что там происходило с Аленкой, я уже не видела, но судя по звукам, ее тоже крепко держали эти косолапые морды.

— Ничего с вашей подружкой не случится, если вы останетесь здесь и не будете поднимать шум, — бросил Мир брату с сестрой, — мы просто поговорим и вернемся. Таточка кое-что мне задолжала.

В подробности он вдаваться не стал, а зашагал со мной на плече к выходу. Все встречавшиеся нам по пути студенты, не предпринимали никакой попытки помочь мне, а лишь смущенно отворачивались, но я их не винила, попробуй перейти такому дорогу, раздавит и не заметит. Я сама, конечно, тоже могла создать оборотню хлопот, устроив громкий скандал на всю столовую, и ему пришлось бы меня отпустить, но понимала, что нам надо поговорить, а с него станется устроить прилюдные разборки.

В коридоре никого не было и оборотень, охамев вконец, воспользовался этим и забрался рукой мне под юбку, крепко сжав ягодицу. Не сдержавшись, я громко ахнула, поразившись такой наглости.

— Мягкая, как я и думал, — самодовольно протянул он, не убирая руки и занося меня в пустое помещение, напоминавшее подсобку.

Думал? Он думал о моей заднице? Да ему сейчас вообще о таком думать не положено. Я же избавила его от всех подобных желаний.

— Убери от меня свои лапы и не смей прикасаться, ты, грязное животное! — кипя от злости, выплевывала я обидные слова прямо в его мускулистую спину, не забывая молотить по ней кулачками, но не удержавшись, все-таки поинтересовалась, исключительно в научных целях! — И что значит, ты думал о моей заднице? Почему?

— А ты разве не этого хотела, насылая на меня заклятие? — опустив меня на пол и прижав к стене, одной рукой удерживая за шею, спросил оборотень, — когда я вчера стал грезить наяву, да еще и на важном совещании, о твоем, покрытом черными ажурными трусиками, бампере, то сразу направился к нашим оракулам, которые с первого взгляда в шар различили заклятие. Тут ты и прокололась, зад-то у тебя ничего такой, но не на столько, чтобы я совещания срывал.

Стало очень обидно за свой «бампер», но мысли мои сейчас крутились вокруг другого вопроса, а именно — что это за ерунда такая? Я же использовала заклятие импотенции, какой еще зад, какие грезы?

Еще и оракулов подключил, сильно, похоже, я его припечатала. Оракулы, в нашем мире, рождались в каждой расе, и они также делились на сильных и слабых. В большей степени их способностью было трактовать все то, что показывает шар и только потом — накладывать различные заклятия, делать обереги, выстраивать силовое поле вокруг жилищ. Нашим оракулом и, кстати, неплохим, была Стефа.

А вербер продолжал:

— Приворожить надумала, ведьма? Да я в жизни с тобой бы не связался, не в моем ты вкусе, малышка. Уж извини.

Разве могла я перепутать заклятия и наслать на него приворот? Как бы я не верила в свои силы, но понимала, что, к сожалению, могла.

— Вот делать мне нечего, привораживать такое чучело, — понимала, что нарываюсь, но не смогла сдержать злости, — да я лучше напьюсь яда черных жаб в чистом виде и месяц с животом проваляюсь, чем сделаю себя объектом твоего интереса. Ты, к счастью, тоже не в моем вкусе. Никогда не любила высоких качков у которых мозг с кулачок.

Понесло меня, знаю, но язык за зубами я, в состоянии гнева, сдерживать, к сожалению, не умела. Вечно из-за этого встревая в неприятности.

Медленно вдохнув и сосчитав до десяти, я продолжила уже спокойнее.