Тата и медведь

— Нет, Михаил. Это будет телефонный разговор, — уже ровным голосом начала она, — я сегодня виделась с твоим сыном, снимала с него детское заклятие, наложенное племянницей, ничего особенного. Но шар мне показал кое-что, чего я не смогла ему сказать. Не захотела.

— И что же это? — уже спокойнее поинтересовался Загородский-старший.

— Он как-то связан с моей Татонкой. Я не знаю, что это за узы, да и не хочу знать. Он может причинить ей боль, и только из-за этого я решила тебе позвонить. Мне нужно, чтобы он держался от нее подальше.

Михаил долго не отвечал, вероятно, обдумывая слова Стефы, а затем устало вздохнул.

— Хорошо, Стефания. Я постараюсь на него повлиять, хотя между нами давно уже не самые лучшие отношения и он может просто меня не послушать. Но, ради тебя, я сделаю это.

— Вот и отлично, — поспешно бросила Стефа и положила трубку, не дожидаясь, когда Загородский скажет что-то еще.

Не сводя невидящий взгляд с телефона, она вытирала кулачком слезы, удивляясь, откуда им было взяться, после всех этих лет.

Глава 5

Надо ли говорить, что ночка у меня прошла так себе. Медвежий запах, казалось, проник в каждое отверстие в спальне. Я уже и освежителем воздуха прошлась, и белье постельное сменила, но ложась спать, все равно чувствовала Мира так отчетливо, будто он никуда и не уходил, а лежал рядом со мной. Чтоб ему пусто было, косолапище этому!

И что странно, запах этот ни Рада, ни Стефа не ощущали, удивленно пялясь на мои потуги произвести в спальне генеральную уборку. Но рты не открывали, и на том спасибо.

Про сны я вообще молчу. Молчу, потому что такое даже сестре родной рассказать не смогу. От одних воспоминаний, что я там вытворяла с этим двухметровым оборотнем на своей кровати, моментально краснею. Может этот гад оракулов своих попросил меня ответным заклятием «отблагодарить»? Надо будет не забыть ведьминской травки заварить, а то еще один такой марафон я не выдержу.

Разбудил нас, как обычно, Радмилин будильник, который тут же оказался на полу, а мы, потирая глазки, медленно возвращались в реальность.

— Тат, ты чего так стонала во сне? — хриплым спросонья голосом, неожиданно поинтересовалась сестра, — я аж посреди ночи проснулась, думала задыхаешься.

Я тут же подскочила от удивления и залилась краской от ушек до пальцев ног.

— Да, кошмары преследовали, плохо спала, — наконец выдавила я из себя явную ложь, но, видимо, Рада этого даже не заметила, хотя обычно на лету могла вычислить говорю ли я правду или нагло вру.

Пока она не продолжила свои расспросы, я быстро подскочила с кровати и пулей метнулась в ванную комнату. Во-первых, чтобы там спрятаться от нее, а во-вторых, ванная у нас одна, и поэтому споры, кто займет ее первым, случались постоянно. Когда Воля еще жила с нами, приходилось даже жребий тянуть, чтобы не подраться.

Долго там сидеть я не могла, и минут через двадцать уже топала на кухню, где Стефа разложила по тарелкам манную кашу, которою и кашей-то можно было назвать с большим трудом, так как состояла она из одних белых комочков, но мы, с детства поглощавшие ее практически через день, уже привыкли и в другом приготовлении не воспринимали.

На заднем фоне болтал телевизор, который мы никогда не смотрели, но включали по утрам, чтобы создавать домашний уют, что был нам очень нужен в период завтрака и ужина, так как только в эти часы наша семья могла собраться вместе, и провести время за разговорами о своих делах, проблемах и переживаниях.

Когда, некоторое время спустя, к нам со Стефой (которая с утра пораньше, уже красовалась в зеленом мини-платье, красиво облегающем ее точеную фигуру, и с зачесанными наверх волосами, с ярко красными заколочками по бокам) присоединилась Рада, я начала рассказывать им о своем первом дне в новом университете, как мне там все понравилось и какие у меня появились замечательные друзья. В тот самый момент, когда я, не жалея красок, описывала нашу шикарную столовую, меня вдруг перебила сестра.

— Тат, а это не рядом с твоим универом? — спросила она, не сводя взгляда с телевизора, и делая на пульте звук погромче. Мы все трое уставились на экран, где замелькали фотографии мертвой девушки, лежащей на асфальте в очень странной позе. Ее руки, в молитвенном жесте, были подняты вверх, а ноги сведены вместе. Одета она была в мини-юбку, а блузка на груди была распахнута и можно было отчетливо разглядеть безобразную рану в области сердца. Ниже, в бегущей строке, значился адрес моего университета. Закадровый голос диктора освещал следующие новости:

«Вчера ночью, на улице номер девять в городе Проточный, был найден труп молодой девушки двадцати лет, предположительно студентки политехнического университета, с ножевым ранением в грудь. Сама жертва еще не опознана. Просим, если вы обладаете какой-то информацией, связаться с полицией по телефону сто два».

Рада была права, на улице номер девять располагался мой университет, а учитывая также, что убийств в нашем городе не было уже очень давно, мы все дружненько сидели с открытыми ртами минут, наверное, десять.