Татарский отпрыск

— Да, да, сказываю! — ответил ему говоривший. — Ты скореича — вести, баял холоп твой, важные!

Данило Андреевич поспешил незаметно покинуть «столовую избу», в которой происходил прием послов.

— Здравствуй, боярин Данило Андреевич! — радостно приветствовал его посланный. — Наконец-то Бог помог мне тебя сыскать!

— Миколка-выкрест! Ты отколе взялся? Я думал, что тебя уж и в живых нет! Нигде тебя не видно! — удивленно проговорил князь, узнав в гонце трусливого татарина.

— Нет, еще покеда Бог миловал! И от пожарища убежал, и промеж татар целым до вотчины твоей боярской пробрался, да и Бог привел спасти твоих…

— Что, вотчину мою, верно, татары разорили? — перебил его, не дослушав, князь.

— Не! — мотнул отрицательно головой Миколка. — Цела и невредима по-прежнему.

— Да ты откуда с вестями-то ко мне приехал?

— Да оттеда, с вотчины ж… Послан я боярыней Марьей Васильевной…

— Что? Что? Боярыней? Да разве она жива? — дрогнувшим от радости голосом произнес князь.

— И жива, и здорова, и тебя разыскать меня послала…

— Господи! Слава Тебе! А дети?

— И дети тож!

Больше Данило Андреевич уже не слушал Миколку-выкреста. Обезумев от радости, бегом бросился князь от него.

Видя, что конюх держит под уздцы вполне оседланного коня, дожидаясь выхода своего господина, одного из близких приятелей князя, Данило Андреевич вырвал из рук его поводья, вскочил на седло и, крикнув конюху:

— Скажи, что я взял! — что было мочи, поскакал к своей вотчине.

Конь Данилы Андреевича летел как ветер, а князю езда казалась недостаточно быстрой, и он беспрерывно понукал скакуна.

Проскакав несколько верст, конь, покрытый «мылом», как хлопьями снега, начал задыхаться, дрожать, а Данило Андреевич все погонял его.

Наконец лошадь, словно споткнувшись, упала на передние колени, а потом перевалилась на бок. Данило Андреевич оставил коня издыхать и поплелся пешком, горюя, что нет запасной лошади. Однако скоро судьба помогла ему. Князь встретил какого-то проезжего купца, купил у него за тройную цену коня и снова полетел к своей вотчине. Наконец вдали блеснула узкой серебряною полосою речка, составлявшая границу его поместья. Не отыскивая брода, он переплыл на коне речку. Еще несколько скачков изнемогавшего коня, и вот князь перед воротами своей усадьбы.

Из дома его уже увидели. Тогда-то раздался тот крик, о котором Данило Андреевич мечтал в Москве, приближаясь к саду Темкиных.

— Тятя приехал! Тятя приехал! Тятя приехал! — кричали Вася и Настя, выбегая навстречу отцу.

Вслед за ними выбежала и Марья Васильевна.

— Милые! Дорогие! — мог только промолвить Данило Андреевич, попеременно обнимая и целуя то жену, то детей.

Марья Васильевна не могла говорить от волнения и лишь осыпала мужа бесчисленными поцелуями.

Когда первое волнение улеглось, с обеих сторон посыпались расспросы.

— Как Бог только спас вас, дорогие мои! — проговорил Данило Андреевич. — А я уж думал, что бобылем придется мне доживать век свой!

— Милый! Как я за тебя тревожилась, кабы ты знал! С каких пор послала Миколку тебя разыскивать… Ждала, ждала… Инда тоска всю душу вымотала! Наконец-то дождалась! — говорила мужу Марья Васильевна и снова покрывала поцелуями его лицо.

— Да поведай ты мне, как спаслась ты с деточками и сюда попала? То-то я тебя по Москве искал, а о тебе ни слуху, ни духу, — продолжал расспрашивать жену Данило Андреевич, успев уже пройти в дом и опуститься на лавку отдохнуть после долгого пути.

Марья Васильевна подробно рассказала мужу, как она осталась одна с детьми в объятом пламенем доме, как и кто их спас и отправил в вотчину.

— Так князь Бахметов отступником сделался? Кто бы мог думать! — воскликнул Данило Андреевич, со вниманием выслушав рассказ Марьи Васильевны.

— Да, — произнесла она. — И скажу я тебе, много в этом и я виновата!

— Полно, милая! Знать, шатка была и допрежь сего его вера, коли он на такое решился! Ну, да Бог с ним! Не нам его судить! Он мне вернул жену и детей моих, и спасибо ему за это! Стало быть, в душе-то его еще не все заглохло… не осуждать нам его надо, а только жалеть да просить Господа, чтобы Он ему простил грех великий!

— Да, милый! Так я и думала и жалею его от всего сердца! — ответила Марья Васильевна.

— А больше ничего нет к нему в сердце твоем? — произнес князь, пристально смотря на жену.

Марья Васильевна с упреком посмотрела на мужа.

— Нет, ничего, кроме жалости к нему, говорю, как перед Богом! — твердо ответила она.

— Верю, верю, голубка моя! Могу ль тебе не верить! — произнес Данило Андреевич, встав со скамьи.

Он обнял жену и крепко-крепко поцеловал ее прямо в алые губы, а сам между тем прислушивался к весёлому говору детей, уже успевших заняться какой-то незамысловатой, но интересной для них игрой.

X. Нежданные гости