Татьянин день. Неразделенное счастье

— Я? Да если бы я считал тебя такой, разве пришел бы? — воскликнул младший Никифоров, — Я понимаю, что… в общем, что ты ничего такого… Ну, во всяком случае, ты, вот так вот, намеренно, не могла… — Он мялся и мямлил, доказывая тем самым, что думает несколько иначе, чем говорит. — Тань, я понимаю, в жизни может случиться что угодно… Во всяком случае, хочу понять, потому что…

— И на том спасибо, — с грустной иронией отозвалась Таня, — Ты еще что-то хотел сказать?

— А, ладно, — решился Мишка. — Теперь уже можно, все равно ничего не изменит… В общем, мы с Серегой улетаем. Сегодня.

— Улетаете? — потрясенно ахнула Таня, невольно снова принимаясь плакать. — Ну да… вот и все. Значит, он меня такой и запомнит: подлая гадина, которая… Как я жить буду с таким камнем на душе? — Мишка даже не представлял себе, что на это ответить. Таня вдруг решительно, резко встала с постели: — Миш, я должна его увидеть. — Мечась по палате, она лихорадочно, будто, забыв о Мишином присутствии, начала переодеваться, — Не могу я вот так… не знаю, что скажу… он должен понять! А может, еще не все потеряно? Может, он простит меня? Может, он меня выслушает и никуда не поедет? Нет, правда, куда, зачем он бежит?!

— Тань, — забормотал Миша, пятясь к двери, — я понимаю… только вот… ну что ваша встреча может изменить? Может быть, когда-нибудь потом… Не сейчас.

— А ну, кто укольчик заказывал? — В палату деловым шагом вошла улыбающаяся медсестра, — Недорого!

Младший Никифоров, воспользовавшись ситуацией, постарался незаметно ускользнуть.

— Мне отлучиться надо… ненадолго! — умоляюще глядя на сестру, произнесла Таня. — У меня дело есть, жизненно важное!

— У тебя, дорогая, сейчас только одно дело есть: ребенка сохранить. Самое что ни на есть жизненно важное, — грозно проговорила сестра, исполненная решимости никуда не выпускать нервную пациентку.

Тане пришлось сделать вид, будто она подчинилась требованию персонала. С подавленным видом она легла в постель, отвернулась к стене и закрыла глаза. Ее трясло от напряжения. Выждав примерно полчаса, Таня постаралась незаметно выскользнуть из палаты. Она огляделась. Кажется, ей повезло: на посту было пусто. Оставалось только как можно быстрее спуститься по лестнице и выбежать на улицу.

— В аэропорт. Скорее, пожалуйста, — задыхаясь, сказала она водителю остановившейся рядом с тротуаром машины и уточнила: — Домодедово…

— Ну, в Домодедово так в Домодедово, — недоверчиво оглядывая бледную, кое-как одетую женщину, проговорил тот. — Хотя шоссе сейчас наверняка забито.

— Ну вы уж, пожалуйста, постарайтесь, — умоляюще попросила Таня.

— Неужели нет? — улыбнулся водитель — пожилой дядька с явно незаурядным чувством юмора, и подмигнул: — Мне и самому интересно: догонишь ты его или нет?

— Пожалуйста, поедем скорей, я должна его увидеть… хоть попрощаюсь, — выдохнула Таня.

— Вот любовь-то… Ладно, дочка, не волнуйся. Догоним твоего жениха, никуда он от нас не денется. Ну-ка, ремень пристегни. От винта! — Машина резво сорвалась с места.

* * *

Братья Никифоровы, ожидая начала регистрации, слонялись по аэропорту, время от времени поглядывая на табло.

— Серега, — решил признаться в своем «преступлении» младший, — ну, в общем… я сегодня к Тане заходил, в больницу. Понимаешь, я всегда был уверен… а теперь еще больше, совершенно уверен: она тебе ничего плохого сделать не хотела. Знаешь, может, она и правда спасла тебя… вот такой ценой. Ну почему ты ей не веришь?

«У стойки тридцать шесть начинается регистрация пассажиров и оформление багажа на рейс Москва- Новосибирск компании…» — раздался голос из репродуктора, заглушая его слова.

— Все. Пошли, — подхватывая вещи, велел Сергей.

С самым мрачным и решительным выражением лица он отдал девушке-регистратору паспорт и посадочный талон.

— Сережа! — крикнула Таня, только-только вбежавшая в аэропорт.

Никифоров медленно обернулся и встретился с ней глазами.

— Сережа… — задыхаясь, повторила Таня.

— Так вы летите или нет? Или давайте документы, или не задерживайте других, — поторопила Никифорова девушка-регистратор.

— Ну, чего застыл? Иди, — дернул его за рукав Мишка, кивая в сторону Тани.

«Заканчивается регистрация пассажиров и оформление багажа на рейс номер сто двадцать семь Москва-Новосибирск. Повторяю…» — механический голос, эхом отдающийся от стен, прекратил все сомнения и колебания Сергея. Медленно покачав головой, он отвернулся от Тани и отдал служащей билет и паспорт. А затем, не оглядываясь, прошел за стойку — и исчез в глубине зоны вылета.

Не помня себя, шатаясь как пьяная, Таня Разбежкина направилась к выходу из аэропорта.