Тату с координатами

Отвлекать старшего сержанта Тихомирова от важного дела я не стал не потому, что дело, которое я задумал, является менее важным. В боевой обстановке каждое дело – важное, потому что все они вызваны необходимостью. Но есть и самые важные, которые решать должны наиболее опытные люди во взводе – я и старший сержант Тихомиров. А если он занят, мне придется брать в напарники кого-то другого или же вообще одному идти.

Первое предпочтительнее не только с точки зрения безопасности, но и с точки зрения ответственности. Рисковать собой в данной ситуации – это то же самое, что рисковать всем взводом. И потому я предпочел взять с собой напарника. Тем более, если напарником будет штатный сапер взвода, это еще одна гарантия безопасности.

– Мослаков!

– Я, товарищ старший лейтенант!

– Ты где?

– На десять шагов впереди основной линии.

– Выходи к своему отделению, принимай командование. Я Колобкова забираю.

– Понял. Выдвигаюсь.

И никаких вопросов, не говоря уже о возражениях. В боевой обстановке лишние вопросы ни к чему. Если командир решает что-то сделать, значит, это необходимо.

– Колобков! Ко мне!

– Иду, товарищ старший лейтенант. Я рядом.

Рядом в нашей ситуации – понятие относительное, потому что измеряется не расстоянием, а необходимой осторожностью. Видимо, именно потому младший сержант передвигался до меня почти две минуты. Он находился впереди взводной линии и возвращался, стараясь никак себя не обнаружить. И, если я обучен «бегать ползком», оставаясь неслышимым, то это вовсе не значит, что каждый боец моего взвода имеет такую же способность. А это именно способность, потому что такой метод передвижения отработать можно только частично. А все остальное идет от природы. Может быть, от конституции человека, может быть, еще от чего, не берусь судить. Но по скорости ползания со мной во взводе никто сравниться не может. Стараются не отставать старший сержант Тихомиров и еще пара бойцов. А остальные просто не в состоянии соблюдать ту же скорость при полной незаметности и неслышности.

Но незаметность и неслышность присуща всем бойцам, независимо от скорости перемещения. Нет у нас во взводе таких, кто мог бы выдать своим передвижением товарищей. Будут ползти медленно, не будут слышать сами себя, и это считается достаточным для скрытного передвижения. Причем на тренировках солдаты ползают без шлема, в котором наушники частично скрадывают звуки, и допустима некоторая доля самообмана. Ползать в шлеме начинают после того, как научились бесшумно передвигаться. Тогда уже каждое движение совершается автоматически.

Глава четвертая

Я выбрал себе в напарники младшего сержанта Колобкова не потому, что он умеет ползать лучше других. Он умеет ползать скрытно. Я помню случай, когда Колобков снимал мины перед самым носом у бандитов так, что они, заметив его, могли бы достать младшего сержанта прикладом. Но он все сделал предельно аккуратно. И работу выполнил, и сам остался незамеченным, и потому – невредимым.

Мне требовалось передвигаться к каменному брустверу, за которым, видимо, был выкопан большой окоп через минные заграждения. И здесь лучшего помощника, чем младший сержант, найти было трудно. Может быть, только старший сержант Тихомиров в силу своего опыта мог бы сравниться с Колобковым, но Тихомиров был занят точно такой же работой на другом фланге, и мне не хотелось его снимать оттуда, хотя ползать он умел быстрее младшего сержанта.

Нам в данном случае скорость была и не особенно важна. Нам необходимо было дело сделать – ликвидировать последнего бандита, скорее всего, самого опасного из всех, что встретились нам нынешней ночью. И ликвидировать его должен именно я, как командир взвода. Это необходимо для того, чтобы позже с полным основанием отдавать команды и быть уверенным в их исполнении.

Авторитет командира для бойцов взвода очень важен. Даже более важен, чем для самого командира. Для самого командира авторитет – это, по большому счету, элемент самолюбования. А для солдат это пример для подражания, уважение и готовность идти за авторитетным человеком, может быть, даже на смерть. Хотя после первой чеченской войны, когда войска спецназа ГРУ формировались наспех из бойцов других родов войск и без подготовки отправлялись в бой, каждая солдатская смерть в наших рядах считается чрезвычайным событием, и вина за такую смерть полностью ложится на прямого командира. Если солдат позволил себя убить, значит, он был плохо подготовлен. А кто его готовил? Командир. Значит, командир и должен отвечать…

Не знаю, как в других подразделениях, но у нас в батальоне мне неизвестно ни об одном случае гибели солдат во время боевых действий. Ранения были. И у солдат, и у офицеров. Но «груз двести»[9] батальон не отправлял ни разу.