Те дни и ночи, те рассветы...

— Вот читальный зал, вот зал периодики. Был у нас еще один зал — в нем чаще всего занимался Ленин — «Зал с глобусом». Он, к сожалению, не сохранился, но есть фотография. Вот она. Тут, сидя возле глобуса, писал он статьи для газет «Вперед» и «Пролетарий». Вот и сам глобус — на деревянной подставке у стены…

Слушаю рассказ Пико, а он, видя, что я стараюсь не упустить ни одной детали, ведет меня от реликвии к реликвии.

— К нам приходят письма со всех концов земли. Хотите посмотреть?

В руках у меня огромная папка, наполненная белыми, синими, пестрыми конвертами с марками разных стран. Пишут из Польши, Румынии, Франции, Канады, Норвегии, Швеции, из Советского Союза. Прошу разрешения сделать выписки из некоторых писем.

Послание школьников Симферополя адресовано непосредственно библиотекарю Пико:

«В Вашей библиотеке работал Ленин. Расскажите, пожалуйста, сохранились ли книги, которые он читал? Если есть фотографии, вышлите нам — это очень нужно, мы создаем свой музей. Успехов Вам и большого счастья!»

К нему же обращаются комсомольцы из города Клинцы Брянской области:

«Мы готовимся встретить юбилей Ленина. Вышлите, пожалуйста, фотографии, письма, документы о пребывании Владимира Ильича в Вашем прекрасном городе Женеве.

По поручению всех комсомольцев — Тамара Чуйкова».

— Все корреспонденты получают ответ, — как о само собой разумеющемся говорит Пико.

В заключение он показывает мне альбом, на обложке которого написано: «Золотая книга». Тут портреты руководителей и ряда членов «Общества любителей чтения». На одной из его страниц — большая фотография Ленина.

— Что передать Москве, москвичам? — спрашиваю Пико, когда настает время прощаться.

— Сердечный привет передайте. Скажите, что все, связанное с именем Ленина, храним и будем хранить долго. Всегда.

Барельеф

Я много слышал всякого рода преданий и легенд о Ленине. Есть свои легенды и тут, в Женеве.

На одной из старинных каменных башен города — башне Молар еще в 1921 году был сооружен барельеф, посвященный Женеве — центру революционной эмиграции конца XIX — начала XX века. Город предстает перед нами в виде женщины, пришедшей на помощь человеку, вынужденному покинуть родину и искать убежище на чужбине. Над барельефом высечены слова: «Женева — город изгнанников». Молва утверждает, что скульптор Поль Бо изобразил тут не абстрактного эмигранта, а В. И. Ленина, его характерные черты.

Впрочем, на этот счет существуют разные точки зрения. Одни готовы биться об заклад, что эмигрант этот и есть «сам Ленин». Другие, когда заходит речь о барельефе на башне Молар, скептически пожимают плечами:

— Не больше чем легенда…

Я несколько раз приходил к башне Молар, находящейся на площади того же названия. Подолгу смотрел на выбитую в камне картину. Сходство с Лениным у изображенного на ней человека поразительное. Та же бородка клинышком, тот же огромный лоб мыслителя, те же проницательные, полные ума и страсти глаза…

Стоишь на площади перед башней, выбираешь место, откуда лучше всего смотреть, а за спиной у тебя кто-нибудь разговаривает:

— Правда, похож?

— Правда!

— Это еще свет сейчас не так падает. Вы рано утром придите или перед самым закатом, тогда увидите!

Я являлся сюда и рано утром, и под вечер. Каждый раз «Изгнанник» Поля Бо все больше и больше казался мне похожим на Ленина.

Бессмертники

Из Женевы мой путь лежит в Берн, столицу Швейцарии. В этом городе тоже множество ленинских адресов. Провожатый теперь уже не спрашивает, по всем или не по всем из них мы отправимся. Интересуется только тем, в какой последовательности будем смотреть. Я говорю, что порядок для меня не имеет существенного значения, лишь бы не было пропусков.

За день мы успели исколесить бессчетное количество улиц. Целый блокнот исписал я их названиями, номерами домов и квартир, наименованиями библиотек, типографий, кофеен, самыми краткими сведениями о них.

Начали с библиотеки, где Ленин бывал особенно часто. Тут он работал до обеда, потом пешком шел до кафе «Дю-театр» («Театральное»). Мы проделываем этот путь, поглядывая на спидометр машины. Примерно два километра. В кафе Владимир Ильич брал чашку чая, прочитывал свежие газеты и шел дальше, домой. Ради экономии тоже пешком. В то время он очень нуждался, часто отказывал себе во многом, даже самом необходимом. Квартиры снимал с таким расчетом, чтобы уложиться в строгий бюджет.

Вот одна из квартир — на улице Доннербюльвег, 33. Плата здесь оказалась неприемлемой для Владимира Ильича, и он вскоре переехал.

Мы возле другого дома — гораздо более скромного, — на улице Дистельвег, 11. Тут Владимир Ильич прожил дольше.

Внимательно разглядываю дом сперва снаружи, потом со стороны внутреннего дворика. Всматриваюсь в указанное мне окошко. Сначала не вижу ничего примечательного. Дом как дом, окно как окно.

— Присмотритесь как следует, — говорит мой провожатый, берет меня за руку, и мы вместе делаем несколько шагов назад, к противоположной стороне улицы. — Вот отсюда взгляните. Видите что-нибудь?

— Теперь вижу!

С подоконника сквозь поблескивающее на солнце стекло глядит на меня букетик бессмертников.