Те, которые

30.12.05

То письмо от Петровича так и осталось единственным. Иногда я начинаю паниковать: вдруг это чей-то розыгрыш? С большим трудом удается себя успокоить.

Мама согласилась встретить Новый год с нами. Надеюсь, рождение Маруськи окончательно примирит ее с Верочкой.

1.3.06

Маринка родилась точь-в-точь такая же, как в прошлой жизни!

Впрочем, возможно, я сам себя обманываю. Все младенцы одинаковые… Неважно! Все равно она родилась, и теперь уж я не допущу никаких сбоев на нашей колее.

31.12.07

Сегодня сел и перечитал весь дневник. Оказалось, если читать все подряд, получается довольно занудно. Надо будет сократить. Вдруг это все, что от меня останется?

Петрович пропал насовсем. Иногда я беру в руки его «Пианино», протираю тряпочкой, но никогда не «играю» на нем. Где-то внутри теплится надежда, что когда-нибудь я смогу передать эту «терку» ее создателю.

Эй, Петрович! С Новым годом тебя! С новым телом!

7.01.08

Я как раз занимался сокращением дневника, когда пришло письмо от Петровича.

Сначала я долго не мог въехать, кто и что от меня хочет, а когда въехал…

Странно, я даже вроде и не рад… Наверное, слишком долго убеждал себя, что он пропал навсегда. Оказывается, не навсегда.

Петрович (которого теперь зовут Алексей Мухин) просит доставить ему «Пианино».

Все-таки не зря я его хранил! Два с половиной года берег, и вот сегодня, за день до главного события моей жизни, оно ему понадобилось!

Нет, это не совпадение. Это промысел и есть. Не знаю, божий ли, но точно промысел.

Опомнился и ответил Петровичу, пригласил его в гости. Он прилетит сегодня.

Не понимаю, волнуюсь я или нет.

8.01.08

Петрович (сильно помолодевший!) улетел, прижимая к груди свое «Пианино». Я так и не понял, для чего оно ему – сам он его теперь не чувствует.

Но есть в этом что-то очень правильное: я раздаю долги перед завтрашним днем. Подписал бумаги о продаже всех своих компаний, выбросил все ненужное из дому и с компьютера, даже за квартиру заплатил, хотя обычно тяну до последнего. Позвонил о. Виталию и поблагодарил за все. Неожиданно для себя попросил благословить. Он не стал отшучиваться, серьезно пожелал Божией милости – даже не спросил, для чего мне благословение. Замечательный он все-таки мужик!

Задача на завтра – самая что ни на есть простая: никуда не выходить из дому.

Я накупил всевозможных продуктов и предметов первой, второй и прочих необходимостей. Дошел до того, что спрятал Верины ключи (у нас замок изнутри ключом отпирается). Наверное, это смешно.

С удовольствием посмеюсь над собой послезавтра.

10.01.08, 0 ч 00 мин

Все.

Это оказалось очень просто.

Неправдоподобно просто.

Мы тупо отсидели день дома.

Судьба даже не пыталась вытолкнуть нас наружу. Никто не звал в гости, никто не назначал деловых встреч.

Верочка пару раз порывалась погулять с ребенком, но я лег перед порогом, аки пес, и не выпустил. На все вопросы пообещал ответить сегодня. Сейчас они уже спят, так что разборки придется оставить до утра.

Хотя чего тут разбираться? Дам почитать дневник – хоть какая-то от него польза.

Что я чувствую? Да ничего особенного. Никакого такого освобождения от судьбы, никакой безумной радости. Наверное, слишком устал ждать сегодняшнего дня.

А с другой стороны, какое, к лешему, «освобождение от судьбы»? Колея-то осталась, никуда не делась. Я по-прежнему ее чувствую, по-прежнему знаю, куда идти правильно, а куда – не очень. Раньше помогала память, теперь выработалось чутье. Как будто раскрутился внутри меня мощный гирокомпас, указывающий верный курс.

И, честное слово, это мне нравится.

Человек четвертый. Машенька

(Человек, который не умер)

Не знаю, как бы меня звали, если бы я родилась. Мне нравится имя Машенька. Мама так меня называла, пока я была в ней. Хотя то время я плохо помню. Помню, было тепло, спокойно, уютно. И безопасно. И ни о чем не надо думать.

Почему мама не захотела, чтобы я родилась? Может, у нее уже есть дети, и она не хотела еще одного? Или она вообще меня не хотела? Или я сильно болела и все равно умерла бы?

Этого я не знаю. Другие рассказывают свои истории, но я пока только слушаю.

Других тут очень много. Мы все должны были родиться, но что-то пошло не так. Мы не родились. Но и не умерли – ведь умереть может только тот, кто родился. Мы где-то. Где? Этого не знают даже самые старые из нас. Никто не знает, сколько нас тут, потому что все время появляются новенькие. И никто не исчезает.

Мы часто говорим об этом – о том, что хорошо бы исчезнуть, перестать быть. То есть я пока не часто говорю, я только слушаю, потому что я попала сюда недавно. Мне тоже не нравится это место. Тут не побегаешь, потому что негде и нечем. Не поиграешь, потому что нет ни игрушек, ни рук. Даже разговариваем мы не языками, а как-то по-другому – мне объясняли, но я так и не поняла.