Те, кто любит. Книги 1-7

— Я подождал мистера Гридли в его конторе, и он сказал мне, что решил в первую очередь привлечь меня, а также Фитча.

— Ой, Джон, мистер Гридли — наиболее уважаемый адвокат в Массачусетсе.

— Он сказал мне, что он и мистер Фитч хотят основать юридический клуб, частную ассоциацию, с целью изучения права и ораторского искусства и образовать общество, включающее его самого, Фитча, меня и Джозефа Дадли, для совместной работы. Он дал мне книгу Годфруа «Свод гражданского права». Мы соберемся завтра вечером и начнем изучение с феодального права и речей Цицерона.

— Что-то вроде школы права. Ты так этого хотел.

— Мы договорились о программе обучения. Мы введем в практику обмен книгами, каждый будет покупать книги, которых нам недостает. Я буду ездить в Бостон каждый четверг. Скажу тебе, Нэбби, я ожидаю, что это общество принесет мне самое большое удовлетворение в жизни.

Она ласково поцеловала его, пытаясь скрыть невольный всплеск ревности.

— Последнее время ты мало пишешь. Меня тревожит, что свадьба заставила тебя слишком много думать о гонорарах.

— Мое сознание несколько ущемлено. Но благодаря обществу, уверен, в мои руки попадут хорошие правовые документы.

В последующие месяцы Абигейл была поражена широтой интересов Джона. Он всегда изучал с азов попадавшие в его руки дела; теперь же он углублялся в историю правовой науки Запада, ее философию, стараясь добраться до исходных теорий, определяющих законодательные акты, и то, как формулируются, как развиваются законы, как они меняются в ходе столетий и развития цивилизации.

Каждую пятницу он ночевал у Сэмюела Адамса, или у своего друга Джона Хэнкока, или у Джонатана Сиуолла, она же получала подробный отчет о том, что сделано. Он не был ученым-затворником, уединившимся в своем кабинете. Когда она заканчивала домашние дела, он либо звал ее к себе в контору, либо приносил книги в теплую кухню, раскладывал их на столе перед огнем, а она читала или шила, время от времени он поглядывал на нее, цитировал Руссо, назвавшего феодальную систему самой несправедливой и абсурдной формой правления, ведущей к деградации человека.

Утомившись от учебы, Джон читал вслух Шекспира или Мильтона. Это было частью его с Гридли договора, что, содействуя развитию общества, адвокатура должна стремиться достичь чистоты, элегантности и духовности, превосходящих все то, что знала Америка.

— Надеюсь, такое осуществится, Нэбби, я приступаю к диссертации по каноническому и феодальному праву. Ничего подобного в нашей стране еще не написано.

На искорку оптимизма в его глазах она ответила своей искоркой. Прошел третий месяц, и у нее не оставалось сомнения: она беременна.

— Убеждена, ты вступил в творческий период. Уже сотворил. У меня есть для тебя сюрприз.

Он поднял глаза от трактата Руссо «Об Общественном договоре» и спросил, робко улыбаясь:

— Почему ты решила, что сюрприз?

— Каким образом ты догадался?

— Ты мне сказала.

— Ничего подобного. Я не сказала даже маме, когда на прошлой неделе из Уэймаута приезжала семья.

— Я узнал это в тот же самый момент, что и ты, по твоим глазам. На протяжении первого месяца они смотрели на меня с обожанием. Затем появилось нечто новое: ужас. Словно я вдруг превратился в божество.

Она засмеялась грудным голосом; так случалось, когда она была очень довольна.

— Ты счастлив?

Он обнял ее и нежно поцеловал.

— Я очень счастлив… всем, что ты мне даешь.

— Ты спокойно принял известие. Не потому ли, что удел всех молодых жен — полнеть.

— Важные вещи я принимаю спокойно, неважные приводят меня в исступление. Послушай спокойно, я тебе прочитаю кое-что, чтобы наш ребенок родился с задатками хорошего стилиста в прозе.

Его голос был визгливым и немузыкальным, но он читал текст, заряженный такой мощью, что она вздрогнула.