Те, Кто Живут Давно. Сердце Рэдмаунта

– Нет, прошло больше шестидесяти лет! Наказание не должно быть чрезмерным! – Елена с трудом перевела дыхание. – Американское платье нравилось мне больше. За океаном одежда проще.

– Я счастлив с тобой где угодно! – он чуть качнул её к себе, потянув за шнуровку. Она стояла на высоком пуфе, чтобы ему было удобнее.

– Твои братья спалили половину Чикаго в семьдесят первом году, я не скоро вернусь в Штаты. Боже, любимый! Оставь мне хоть немного воздуха! Глупая мода!..

– Это не только мода, но и общепринятые приличия. Мы можем встретить на прогулке знакомых. Без корсета ты можешь находиться только дома, в своих комнатах, или в моих объятиях! – он склонился поцеловать округлое плечо.

– Не переводи тему разговора. Я знаю, ты нашёл его. Отвези меня! Я хочу вернуть ему его жизнь!

– Есть способ проще. Я могу нанять людей, – О’Лири глянул на неё в зеркале.

– Не смей! Он довольно пострадал, – она нахмурилась.

– А Маккинли? Как насчёт его страданий?

– Ввязывается в противные драки ради веселья и бессовестно наживается на пьяницах в своём кабаке! Его-то давно уже ничего не беспокоит после нового пробуждения. Генрих мучается…

– Пока воспоминания к нему не возвратились, он и не знает, от чего терзаться. Его каторга для него сейчас простая обыденная жизнь. И я бы предпочёл, чтоб всё осталось на своих местах! – он стянул ещё несколько петель резким движением. – Без изменений! Вдруг ему, наконец, повезёт, прирежут где-нибудь. И лучше, чтобы он проснулся в другой стране, на другом континенте!

– Йен, это жестоко! – Елена попыталась повернуться к нему.

– Если Вольмер начнёт новую охоту, нас жалеть не станет, ты знаешь.

Он осторожно удержал её, и невозмутимо продолжил шнуровку. Затем помог надеть поверх корсета тонкие и мягкие лиф и нижнюю юбку. Подвязать чулки. Тёмно-зелёное шерстяное платье для прогулок в хорошую погоду, длинные рукава, пышная драпировка сзади, шлейф с воланом. Зачем столько ткани, прячущей женщину? О’Лири не закончил с крючками, когда она повернулась к нему и прикоснулась прохладной ладонью к щеке.

– Помоги мне найти его. Прошу тебя! – в чёрно-карих глазах встали слёзы. Он поцеловал её руку и согласно качнул головой.

– Госпожа!

– Когда мы поедем? Куда? Это далеко?

– Это в Ист-Энде, Степни, рабочий район Лондона. Грязь, вонь, нищета, сплошное отребье, опустившиеся бедняки и безработные. Я не хочу, чтоб ты видела всё это, – тяжело вздохнул он, поджал красивые губы, качая головой. – Разреши, я просто привезу его сюда, встретитесь тут?

– Ты не обманешь меня? – заглянула она в его лицо.

– Не смогу, как бы ни хотел этого. Ты же знаешь! – Йен с грустной улыбкой целовал её маленькие руки. – Не забудь свежие перчатки! Они на столике в передней, тебе ещё вчера их прислали, я забыл сказать.

На следующий день в ожидании вечернего чая Елена сидела у себя и занималась письмами, когда О’Лири с непроницаемым видом тихо вошёл в комнату. Одет в чёрное, как обычно, белоснежная сорочка оттеняла бледное лицо. Немного серебра, кольца и цепочка, их он себе позволял, скучая по настоящему снегу и переливчатому блеску инея. Она повернулась с немым вопросом в глазах, О’Лири молча кивнул. Елена вскочила из-за стола, Йен подвёл её к окну, откуда был виден их небольшой участок, за деревьями маячила двигающаяся фигура.

– Он в нашем саду, и…

Элементаль крепко схватил её за руку, удержав, когда она уже была готова бежать на улицу. Жёстко притянул к себе:

– И у меня только одно условие!

– Чего ты хочешь? – она тщетно пыталась отцепить белые пальцы от своего запястья.

– Оставь его здесь! Брось! А мы вернёмся в Россию, Арман в Петербурге сейчас. И дай мне слово, что Вольмер запомнит и эту свою жизнь тоже! – зло прошипел он, наклонившись к её лицу.

– Зачем?! Ведь она ужасна!

– Вот именно! Пусть ему будет, с чем сравнивать! Может быть, это удержит от опрометчивых поступков в будущем!

– Это бессердечно!

– Нет! Рационально! – оскалился О’Лири. Ей не удавалось вырваться.

– Хорошо! Слово! – сдалась она, глядя в серо-голубые глаза.

Они спустились в сад, участок вокруг дома был довольно запущенным, но Елене он таким больше нравился. Ей претила строгая геометрия, нарушающая очертания живой природы.

На ссутулившемся человеке было узковатое старое пальто в пятнах и помятая шляпа, давно потерявшая форму. Неловко орудуя заступом, он приводил в порядок клумбу около скамьи.

– Генри! Вот ваша новая хозяйка! – с усмешкой громко обратился к нему О’Лири.

Сколько же гремучего яда она услышала в этой фразе! Но осадить спутника времени не было, у неё задрожали руки, было трудно дышать. Оборванец обернулся:

– Доброго дня вам, миледи! Ваш человек сказал, что нужна помощь с садом. Не извольте беспокоиться, я справлюсь со всем, только что велено!

Он быстро сдёрнул с головы шляпу и сжал её грязными пальцами левой руки, сгорбившись в почтительном поклоне. Был так жалок в этих засаленных лохмотьях, в неопрятной и запущенной отросшей щетине. В помутневших глазах застыло выражение умственно отсталого. Короткий крючок на деревяшке, заменившей правую кисть, исцарапан и погнут.