Театр абсурдных теней

Гришин пошёл обследовать тело и место преступления. Тело человека лет 45 лежало на сухих листьях на правом боку. Большие раны красовались на животе. Кровь, много крови она уже подсохла. Василий Фёдорович перевернул его на спину. Бледное лицо, и мутные не живые глаза. Сколько в них было боли и страдания. Гришин бормотал чуть слышно:

«Кто убитый? В карманах пусто, только рубль денег. Ни паспорта, ни документов. Вероятнее всего убитый это бездомный. От него пахнет плохой самогонкой. Убит недавно, следовательно, убийца ушёл не далеко. Способ убийства очень мне знаком. Так убивал только Щекотун, но он убит. Наверное, это подражатель. Не может же он воскреснуть?».

****

Я лежал на своей кровати. Больше суток назад я совершил случайное убийство. Я не хотел, всё произошло спонтанно, быстро и неожиданно. Это была случайность. Больше года назад я переехал в другой город и завязал с этим. Я смутно помню, что побудило меня уехать из этого города. При этом я прекрасно помню, что я делал до этого. Сегодняшнее убийство было вынужденно и случайно. Проходя по парку меня, распирало чувство неудовлетворённости и стыда перед собой. Тогда когда я сбежал, я поступил как крыса и трус. Это было неправильно. Всё, что я делал, поступки слабого человека физически, но морально я смог и упал. Город Сталинград-младший ужасное место. Людям здесь друг на друга плевать. Абсолютная безразличность друг к другу. Внезапные обстоятельства вернули меня в это проклятое помойное ведро со сгнившими при жизни людьми. Они гниют, и я так же. Все мы гнилые от рождения. Человек ушёл не далеко от животного, в них обоих есть животные инстинкты.

Я приподнялся с дивана и сказал:

– Я устал. Я хочу спать…

Вдруг меня поманил сладкий и добрый голос. Звучал он из кухни. Я решил пойти туда. В квартире было темно. И вот я в кухне включил свет, он зажегся тусклым и противным светом. В кухне был отвратный запах мышей. Небольшое помещение с жёлтыми уже выцветшими обоями. Посередине стоял стол рядом грязный холодильник. Там на столешнице сидела девушка лет 23. В белой короткой юбочке. Её длинные худенькие ножки были чуть поджаты. Они были беленькими. На коленях находились небольшие красные потёртости. На голове и до её плеч лежали рыжие кудрявые волосы. Она улыбалась и смотрела в окно. Её лицо сразу мне понравилось. Оно было чуть бледненькое и аккуратное. Лисий носик и большие зелёные глаза, наполненные загадочной искрой. Давно ли у нас гости без проса ходят? Но не буду врать, она мне понравилась. Девушка играла глазками, зелёного цвета. Они смотрели на меня. Она накручивала на палец прядки волос. Вдруг она промолвила:

– Привет…

– Добрый день или ночь, что сейчас?

– Ночка, летняя жаркая ночка.

– А как тебя зовут?

– А как ты хочешь, чтобы звали меня?

– Я?

– Да ты.

– Ну, Алиса можно?

Обернувшись, я её не заметил. Позвал её несколько раз, в ответ квартире раздалось эхо моего голоса. Почему девушка сказала, что я могу назвать её как хочу? Почему я выбрал имя «Алиса»? Я начал переживать, что девушка больше не вернётся. А вдруг вовсе галлюцинации? Хотя какие, я абсолютно здоров. Но я не спал уже сутки и не ел тоже. Потом я пошёл в залу. Там на диване сидела девушка. Я посмотрел на неё она на меня. Этот взгляд успокаивал меня. Я успокоился.

– Ну, а всё-таки можно Алисой тебя звать?

– Конечно! Только сделаешь кое-что для меня?

– Я!?

– Да, ты.

– Ну, хорошо только что? Я сделаю все, что ты захочешь. Почему ты так ласкова ко мне?

– Не знаю. Так получается. Зачем быть злой к людям?

– Алиса, только не осуждай меня. Я не люблю людей.

– Почему ты их не любишь?

– Не знаю. Эта ненависть появилась во мне очень непонятно как. Я не помню всего своего прошлого, помню только события за прошлые полтора года. Понимаешь меня, Алиса, мне очень тяжело жить, – я замолчал, Алиса хотела что-то сказать, но я продолжил, – веришь мне? Нет? Алиса, пожалуйста пойми меня. Сколько я помню себя, у меня всегда была ненависть ко всему меня окружающему. Я не знаю, почему так. Всегда в моей душе преобладают чувства отчаянья и какой-то великой потери… понимаешь меня, Алиса?

– Наверное, да.

– Мне кажется, не понимаешь…

– Почему ты такого мнения обо мне?

– Никто не поймёт убийцу кроме убийцы.

– Возможно, ты прав.

Наступило молчание. Спустя минуты три Алиса сказала:

– Прости, я не хотела тебя расстраивать.

– Ничего страшного. Я был груб по отношению к тебе.

Вновь молчание, которое прервала Алиса:

– Посмотри на комоде лежит, записка там я тебе всё написала.

– Хорошо, Алиса.

Я подошёл к комоду. На нём лежал не большой клочок бумаги, будто вырванный из записной книжки лежащей рядом. Я взял его, сел на стул рядом с комодом. На бумажке был выведен не большой текст аккуратным подчерком, от неё слышался приятный запах клубники. Когда-то я уже ощущал этот запах. А когда это было? Я этого не знаю. И никогда не узнаю. Наверное мне этого и не нужно. Я принялся читать записку.