Театр для теней. Книга 1

Оставив за собой последнее слово, Такрен Фай снова многозначительно улыбнулась и исчезла в своей комнате.

* * *

Патриарх Малаур, как он и обещал Анару, ни на шаг не отходил от Аниаллу в течение того дня, который ей осталось провести в Бриаэлларе. Алу даже заночевала в его покоях, чем и он, и она были весьма довольны. В последнее время сианай и её приёмный отец виделись редко, и обоим недоставало их долгих вечерних бесед. Заговорившись, они так и не легли спать.

Уже под утро, когда они вяло гадали, почему Верховный жрец Кеан, ранее негодовавший на сианай Элеа, вдруг взял и поддержал её в намерении отправиться в Дарларон, их семейная идиллия была разрушена Шадой, сообщившей, что в замок ан Ал Эменаитов заявился карг Балфишрейн, горящий желанием говорить с сианай.

Шада, не желая обременять свою обожаемую госпожу "общением со всяким сбродом", решила принять его сама - вдруг он вспомнит что-то важное касательно Делии. Но ей, при всей её настойчивости (достаточной, между прочим, чтобы Шаду без доклада пропустили в покои патриарха), не удалось вытянуть из каргнорианца ни слова... Так что ей, весьма раздражённой его упрямством, ничего не осталось, кроме как побеспокоить Аниаллу.

Сианай спустилась в застеклённую беседку, куда проводили Балфишрейна. Ожидая её, карг читал первый номер "У всех на усах". Вернее, не он читал, а яркий листок читал ему вслух сам себя:

"Но сейчас, увы, иметь дома неучтённые порталы стало не престижно, а опасно. Причиной тому - кости Изменчивого, этот таинственный артефакт из драконьих легенд...".

Голос Теолы смолк: заметив Аниаллу, Балфишрейн резко свернул газету.

- Рад, что ты нашла время принять меня, госпожа, - сказал карг, почтительно склоняясь.

- У меня и вправду не так много времени, Балфишрейн, - призналась сианай, кивая в ответ. - Но если у тебя есть какие-то новости... - Она выжидающе замолчала.

- Увы, - развёл лапами зельевар, - я был бы рад обладать хоть чем-то, что может искупить мою вину, но...

Аниаллу изучала его. Он пришёл сюда не просто так и вовсе не из страха перед наказанием. Но зачем? Что ж, она непременно узнает это, а пока поддержит его игру.

- Тебе ничего не угрожает, никаких обвинений не было и нет.

- Благодарю. Но я здесь не поэтому. Я принёс тебе искупительный дар, - Балфишрейн протянул Аниаллу кусок рыжей, богато расшитой кожи.

Приняв и рассмотрев нечто среднее между курткой и корсажем, оставляющим открытым одно плечо, Аниаллу вдруг поняла, что оно сделано из шкуры каргнорианца. Одеяния из кожи разумных существ ей к счастью, пока ещё ни разу не дарили.

- Необычный подарок, Балфишрейн, - изумилась она. - Признаюсь, я не понимаю его смысла.

- Видишь ли, эта вещь была сделана очень давно, во искупление совсем другого прегрешения перед... перед женщиной твоего народа. Она не приняла этот дар. Но я надеюсь, что ты примешь его сейчас.

- И за неё и за себя? - спросила Алу, хотя чувствовала: карг задумал нечто большее, чем

заставить её принять извинения вместо другой кошки.

- О нет, госпожа сианай. Та алайка простила нас и без подарка.

- Да? И чем же ты провинился перед ней? Или провинился тот, с кого вы содрали эту шкуру?

Балфишрейн замялся с ответом. Аниаллу насторожилась ещё больше, она чувствовала, что всё сказанное им раньше было чистой правдой и всё же он что-то не договаривал. Что-то очень важное... Алу слишком вымотало ночное бдение, она не нашла в себе сил расспрашивать карга и попросту заставила его захотеть ответить на последний вопрос. Попыталась заставить...

Ей показалось, что её со всей силой ударили в переносицу. Балфишрейн не успел подхватить её, и сианай тихо упала на пол около его лап...

Аниаллу часто-часто заморгала, словно это могло разогнать заполнявший сознание туман. Только что над ней нависала морда каргнорианского зельевара, а теперь она в одиночестве сидела в кресле, напротив выхода из беседки. Опустив глаза, сианай увидела, что через её руку, лежащую на подлокотнике, перекинут подарок Балфишрейна - одеяние из шкуры его соплеменника. Несколько секунд Алу бездумно разглядывала узор из чешуек, коротких шипов, костяных пластин, украшенных мелкими камнями, и пятен огрубевшей кожи, сплошь покрытых какими-то линиями и символами.