Театр «Глобус»

Первый: Вот именно, вы правы. Я, например, такого о себе не сказал бы.

Больной: Ты тоже врун, только робкий.

Второй: Он вообще никудышный врун. Уж я-то знаю: мы с ним закадычные друзья.

Больной: Догадываюсь.

Первый: Я пришёл помочь, а он пришёл мне помешать. Я искренно хочу помочь, несмотря на то, что мне это сильно вредит. Если кому помогу, так на меня его беда и перейдёт.

Больной: Беда – заразная вещь. Ты самоотверженный парень!

Первый: Мне скромность не позволяет с вами согласиться.

Больной: Вот и дай своему дружку в морду, чтобы не мешал тебе помогать мне.

Второй: Пусть только попробует! Я тоже не отрекусь от своего права творить добро.

Больной: И ты двинь ему в рыло, чтобы он тебе не мешал творить добро. Если возник вопрос о человечности, надо стоять насмерть! Даже кровному брату не уступай места возле постели умирающего!

– Интересная пьеса, – заметил Крат. – Сумасшедший писал.

– Не перебивай, у меня и так мозги в дрёму погружаются.

– Читай дальше.

"Двое отходят от койки в сторону зрителей. Занавес за ними опускается. Они стоят на авансцене, их разговор звучит очень громко.

Первый: Ты что делаешь, гад?! Мы же договорились, что оба работаем на меня, а когда он квартиру мне отпишет, мы её продадим пополам.

Второй: Я не верю тебе.

Первый: Почему?

Второй: Потому что ты решил жениться!

Первый: Кто тебе сказал?

Второй: Твоя невеста, кто!

Первый: Да ты какой-то слишком доверчивый! Я просто так ей сказал. Я, чего дурак – жениться?! Просто так ей обещал и всё. Сидели, молчали, надо было что-то сказать.

В динамиках звучит хихиканье больного.

Второй: Слышишь? Есть такой род подлецов, что всегда смеются. Не смешно, а они смеются. Звуковая маска такая.

Первый: Не от веселья он смеётся, от злорадства. Давай бросим его, пусть подыхает без нас.

Второй: А квартира? Ты не обижайся, но я буду работать на себя. Может, я тоже хочу жениться. Ты победишь – твоя хата. А коли я, стало быть, моя. Ты только скажи искренно, от всего сердца, что не обидишься.

Первый: Ладно, не буду. И ты не дуйся, чуть что.

Второй: Правильно.

«Сцена вторая»… – читает Дол, но Крат не слышит, уснул – провалился в промежуток между словами и уснул. Дол положил листы на застеленный газетами стол и лёг на железную кровать с прогнутыми ножными прутьями. Ветер подцепил дверь и отворил её. Смеркающимся глазом Дол увидел маленький пылевой вихрь на пятачке перед котельной. Дверь скрипела, но вставать сытому человеку лень, да и незачем, и вообще… вредно. И тоже уснул.

Глава 6. Санёк-Огонёк

– Вставайте скорей, вставайте, я пришёл! – повторял кто-то беспокойный, по другую сторону сна.

Сначала по комнате метался его голос, потом затопали ноги, потом он стал весь плотный и вовсю шумный, задвигал стулом. Они подняли веки.

Гость поставил на стол крупную бутылку, блестящую, как мокрая ягода. Друзья подсели к столу. Дол смело посмотрел на бутыль и потрогал её. Крат не так был весел, хотя и рад, что сон оборвался. Жуть ему снилась: длинного-длинного Дола он распиливал на розовые круги, на стейки. Во сне было темно, там висели в гардеробе плащи, и промеж одежды шныряли фигуры с шахтёрскими фонарями на лбу… хорошо, что ничего этого нет. И всё же ему стыдно было смотреть на друга, а Дол, вполне целый, живо блестел глазами.

– Чем занимаешься, Сань? – спросил Дол, ставя три стакана на несвежую газету, при этом точно закрывая донышками стаканов лица трёх депутатов.

– Трезвый хожу, с ума схожу, – ответил гость.

– А нам Дупа предложил спектарь на двоих! – похвастался Дол.

– Погоди, я сыму, а то в плаще ничего не соображаю, – гость стащил с себя плащ и оказался в нижней майке с узкими лямками.

– Ты чего, опять из дома сбежал? – спросил Крат.

– От страху чуть не окочурился.

Саша Посольский по кличке Санёк-Огонёк был тут своим человеком. Когда поругается с женой, просит политического убежища в котельной. Он тоже театральный работник – монтировщик и механик сцены, недавно отправленный в неурочный отпуск.

– Какой спектарь? Там декорации надо ставить? – с надеждой спросил гость.

– Ты сначала просвети нас, какой у тебя напиток, – опередил гостя Дол.

– Спирт кондитерский.

– О! Кондитерский, значит, нежный. Для женщин и детей.

– Что у тебя дома-то стряслось? – спросил Крат, вставая. – И когда ты разведёшься по-людски?

– То не жена испугала меня, братцы. Сейчас расскажу. – Саша Посольский сел за стол. – Короче, прихожу домой полчаса назад. Утром выходил к одному типу денег занять, ну и вернулся ни с чем. Решил побриться, снял рубашку, включил воду… слышу мужские голоса. Бывает, что трубы издают подобные звуки. Я прислушался, а там смеются. Так, думаю, Катька дружков навела. Выхожу в коридор – Катькиных ботинок нет. Где ж она, и что там за мужики? Вхожу резко в комнату – вижу, братцы, стоит посреди комнаты телевизор, стоит на тонких ножках напротив зеркала и сам себе показывает передачу на полную громкость. Я подкрадываюсь, а он как рявкнет: "Уйди отсюда!" Вот тут я остолбенел! Хватаю пульт, а какой-то герой оттуда, с экрана, кричит: "Убери руку, паскуда! Никто не вправе отключать чужое сознание!"