Театр и его Двойник

Абсолютное отрицание любого секса, начиная с периода крушения театральных надежд Арто, приведшее его к разработке сложной мифологии, в которой Бог создал человека без половых и пищеварительных органов, и его вера в то, что человек деградировал в сексуальное и испражняющееся существо с помощью вмешательства злых внеземных сил (эту веру он сохранял даже после того, как отказался от ортодоксального христианства, в которое был обращен перед переводом в Родез), также указывает на обращение к раннему периоду сильной сексуальной вины. В некоторых своих произведениях, написанных в конце жизни, он идет настолько далеко, что вообще отказывается признавать, что своей жизнью обязан сексуальному акту между своими родителями: «Я — Антонен Арто, я — мой сын, мой отец, моя мать…» (XII, 77).

Я не верю ни в отца

ни в матьу меня нет

папы-мамы(XII, 99).

Неистовая ярость, «бешенство, которое зрело во мне на протяжении 49 лет» (IX, 193), как он называл это, когда ему было 49 лет, — это другая сторона личности Арто, которая указывает на глубоко скрытое чувство вины и разочарования, находящее выход в агрессивности. Театр Жестокости, с помощью которого человечество должно быть вытряхнуто из своего самодовольства и самоудовлетворения и который откроет ему бездны чувства и страдания, скрытые под тихой, спокойной поверхностью его жизни, в конечном счете может также считаться агрессивным нападением на все человечество.

Есть также связь между агрессивным отношением Арто к миру, настолько безразличному к его душевным и физическим мучениям, и всем психическим комплексом, связанным с пристрастием к наркотикам, который стал одним из главных внутренних обоснований его сложной гностической мифологии. В документе, относящемся ко времени начала его сотрудничества с сюрреалистами, который был опубликован 1 января 1925 года, Арто страстно призывает к разрешению свободного применения опиума как единственного возможного средства для людей, страдающих от целого ряда тяжелых заболеваний, включая «психических больных в период просветления, раковых больных, страдающих от табеса и хронического менингита», к которым он обращался с откровенным участием: «Вы — вне жизни, вы — над жизнью, вы страдаете от болезней, которых не знают обычные люди, вы переступаете черту нормальности, и именно этого не могут простить вам люди, вы отравляете их покой, вы разрушаете их стабильность, вы чувствуете повторяющуюся и исчезающую боль, невыносимую боль, боль вне мысли, боль, гнездящуюся не в теле и не в сознании, но от которой страдает и то и другое. И я, который разделяет все ваши несчастья, я спрашиваю: кто может иметь право ограничивать нас в средствах, которые приносят нам облегчение?» (VIII, 25).

В этот период своей жизни Арто подчеркивал, что он употреблял опиум и подобные ему средства не из-за удовольствий интоксикации, а просто для избавления от боли, как лекарство, в котором он нуждался, чтобы получить возможность работать. В одном из текстов, над которым он работал в 1934 году, но который остался тогда неопубликованным, он подчеркивал, что это было «состояние вне жизни» — потеря ощущения себя, от которого он страдал со времени достижения зрелости, — «которое однажды заставило меня обратиться к опиуму. Я не смог от него избавиться и никогда не смогу» (VIII, 25). И хотя он считал опиум «мерзким надувательством», он был ему нужен, «хотя не опиум дает мне возможность работать, а его отсутствие, и, чтобы я мог ощутить его отсутствие, он должен время от времени проходить через меня» (VIII, 26). В том же самом фрагменте Арто дает представление о воздействии болезни — и опиума — на его сексуальность: «Мужественность прерывиста… все происходит периодами. Иногда — чувственность мамонта… иногда страдающий — ангел, священник, жалкий церковный служка» (VIII, 27). Примечательно, что позднее, когда Арто создавал свою антисексуальную мифологию, он заявлял, что в его тело вселился ангел.

Участники разветвленного заговора «посвященных», которые, как он считал в годы заключения, наложили на него заклятие, были среди прочего озабочены тем, чтобы лишить его доступа к опиуму. Отравляющая сила самого опиума, объяснял он в письмах из Родеза, была результатом наложенного на него заклятия, тогда как его истинная цель — помочь избранным душам преодолеть себя. Англичане предали Чосера и Жанну д'Арк смерти и начали опиумную войну в Китае по той самой причине, что «они белые, а опиум черный, и они хотели истребить черное» (IX,204).