Театр мистера Фэйса

– Громила. Убери из лексикона слово «бы» и вали в ближайший кабак пропивать честно заработанную сотню!

Это мистер курьер удачно зашел! Его всегда интересовало: как можно на равных разговаривать с обезьяной, которая единственным аргументом всегда и везде считает физическую силу! А мистер Фэйс – тот парень, с которым накачанный имбецил говорит именно на равных. Несмотря на превосходство «павианьего лица» в мускулах.

– Какой пассаж, Фэйс!.. Гони штуку или задашь свой вопрос небесной братве напрямую! Сию минуту! – Громила резко дернул затвор на себя. Патрон выскочил из обоймы и отлажено ушел в ствол оружия. Рука с пистолетом поднялась под прищуренный глаз.

– Громила, а ты знаешь… Ведь твой потолок – убивать мелкий гнус вроде торговцев крэком. А позвал я тебя по одной причине – мне нужен был дебил, что давит на спуск лишь с мыслью о стакане бухла! – Театрал расслабленно приблизился к стрелку. Идти и одновременно говорить – не так-то просто. Когда ты идешь на ствол. Кредит доверия одобрили, но пуля-дура, что небесным приказам не подчиняется.

– Понимаешь? – режиссер спросил вполголоса. Только так, что даже стороннему курьеру стало ясно: ему на самом деле интересно – понимают ли его! Глаза в глаза: взглядом можно жрать! И если с зуба можно соскочить, то от взгляда не удрать. Ствол в здоровенной руке явственно дрогнул. Видно от двери. Лицо павиана исказилось – ужас, без сомнения!.. Чем примитивней человек, тем легче читать с него эмоции!

– Я открываю свой театр, и мир всколыхнётся, когда узнает о моих постановках! – вдруг громогласно вскричал кукловод.

Мозговая ассоциация права. Мистер Фэйс – Игрок. Двое отличаются от одного тем, что их больше. Чем больше Игроков – тем интересней играть. Bravissimo!

– Никогда больше не носи заряженный пистолет в штанах, – кукловод изъял из дрожащих пальцев Громилы пистолет. Без усилий. Выщелкнул обойму, что упала с глухим стуком на пол. Передернул затвор, и выскочивший патрон гулко зазвенел о дерево. – Прострелишь мозг, и чем будешь думать?

Театрал демонстративно засунул пистолет Громиле за ремень, прихлопнул по поясу рукою. Ухмыльнулся. Чуть отодвинул себя в сторону, освобождая здоровяку дорогу. Подмигнул. Прищелкнул пальцами:

– Впе-ерёд!

Громила встряхнулся и с суетливой торопливостью шагнул прочь. Оттолкнул плечом режиссера. Подбежал к двери и тормознул рядом с курьером. Оглянулся. Злобно морщась, проорал:

– Ты псих, Фэйс! Глянь-ка в зеркало!

Павиан вблизи – страшно. Ты понимаешь, что это дикий зверь, вне клетки. Он в гневе и может сделать всё, что пожелает!.. Мистер Принц думал, что на него смотрят целый час, а прошло одно мгновение. Затем Громила покинул веранду, не закрыв дверь.

Мистер Фэйс поднял со столика свой пистолет, вставил в него обойму, засунул оружие себе за пояс. Взял початую бутылку виски и попросил:

– Закрой дверь.

Мистер Принц исполнил просьбу и подошел к столику, встал напротив кукловода.

Когда визави – оба мистеры, то это равноценный дуэт. Театрал небрежно плеснул виски в два стакана. Один подвинул гостю, кивнул. Но тот лишь понюхал алкогольный букет:

– Я не пью раньше пяти часов вечера.

– Насильно в рот не льют, – усмехнулся театрал, и выпил виски одним крупным глотком. Достал из кармана пиджака пачку сигарет и огниво.

– Сигарету?

– Да, благодарю.

Атмосфера доброжелательности возникает тогда, когда берут сигареты из одной и той же пачки. И курят в свое удовольствие, не спеша, а разговоры разговаривают с нотками мечтательности. Табакуры больше понимают друг друга, нежели табачные аскеты!

– Драматические роли наверняка ваше амплуа, мистер Фэйс.

Нет плохих национальностей – есть плохие люди. И хорошие. Этот Игрок – не хороший и не плохой, он – странный, даже для Игрока. Бирмингемец, такой акцент только у них.

– Богатый эксцентричный парень, колесящий по свету. Косишь под рабочего, общаешься с шушерой, пьёшь и ешь в вонючих забегаловках. И думаешь, что так ты познаёшь мир?

– Ваша проницательность сродни вашим актёрским талантам, мистер Фэйс, – любезно улыбнулся гость. – И я хочу посетить премьеру, которой открывается ваш театральный сезон. Уверяю, у вас не будет более благодарного зрителя, чем я!

– Well-well… Нравитесь вы мне, мистер…

– Принц.

Если человеку не идет роль слуги, то логично, что его фамилия не Смит[3].

– Да, именно! Да-да! Я так сразу и подумал… Вы мне нравитесь… – театрал заломил руки над головой, страдальчески закатил глаза к потолку. – Всегда хотел иметь такую благородную осанку, как у вас… Не суждено, увы! Моя мамка – это искусная шлюха, а папка – сутенёр…

– Впрочем, к черту… – опомнился режиссер. Играй, да не заигрывайся. Ага! Мамка… папка… Какая-то хрень… Бирмингемец, он – причина воспоминаний!.. А хрень можно назвать лиричными струнами души, кстати… – К черту, к черту! – Кукловод расслабил руки, стер с лица страдание, глянул остро:

– Для того чтобы попасть на премьеру, мистер Принц, надо выполнить два условия. На первое условие вы согласитесь. Только второе условие… вряд ли вас устроит. – Кукловод цинично подмигнул.