Театр полутеней

Врет и сейчас. Все знают, что дочь, окончив школу, уехала учиться в областной центр. Приезжая только на каникулы. Будучи в десятом классе, объявила.

В салоне, чтобы все услышали.

– Господи! Быстрей бы закончить школу, и бегом! Подальше от нее, от всего этого бреда!

Так и сделала. И не жалеет ничуть. Свобода дорого стоит.

Пыль

Семья. Муж, жена, двое детей. Живут в общежитии.

Сыновья; одному 8, другому 11, в комнате напротив, через коридор.

У мужа дом в деревне, вода в реке, дрова в лесу. Поэтому ютятся в городе. Она периодически выгоняет супруга вон. Характеры у обеих взрывные, до женского визга и мужского мата на весь этаж. Он уезжает в свой заброшенный дом. Возвращается.

До следующего спектакля, где главными зрителями – дети. Декорации те же.

Антракт.

Летом в ее комнате поселяется мужчина. Покупает подарки мальчикам, водит их в парк и на речной пляж.

Она, порхая от комнаты до кухни и обратно, на седьмом небе. Поет и улыбается. Новое платье, прическа, колыхающиеся груди. Горячий, волнующий, медовый месяц.

Приезд мужа. Скандал, крики, слёзы, визг, милиция, плач, звон разбиваемой посуды.

Любовник покидает насиженное тепло, сумки, пакеты, куртка через руку.

Золотистая пыль повисает в коридоре. Застывшие мальчики в дверях.

Долгая зима. Отец снова в деревне. Сыновья ходят в школу. Просыпаются рано, за окном черно. Небо усыпано крупными звездами. Морозно. Мать, вбегая к ним по утрам, визжит, громко, истово, заставляет подниматься скорей. Бьет чем попадя и куда попало. Дети запуганы и ущербны.

Родитель появляется редко, но внезапно. Убедившись в семейной добропорядочности, исчезает. Старший сын, увидев в окно шагающего в сторону общежития отца, повернулся и прошептал брату.

– Комиссия приехала.

Три товарища

Время назад в поселке Верхнечусовские Городки, Пермского края, произошел уникальнейший для киносценаристов случай. Два бравых милиционера получив задачу на задержание и арест N.N., взяв с собой наручники и ордер подписанный прокурором, при оружии (пистолеты Макарова, с полными обоймами) направились по адресу разыскиваемого.

Плавился июль. Умиротворенность погрузившегося в знойный летний вечер поселка заполняла все видимое пространство, и как оказалось впоследствии, сыграло роковую роль до сих пор не сыгранную в кино.

Застав гражданина в доме, милиционеры не стали спешить с грозной мерой ограничения свободы. И они не были одиноки, N.N. был с ними абсолютно согласен и постепенно взял инициативу на себя. Кроме инициативы он еще взял и три бутылки водки, сходив магазин (один! без конвоира!!! – «Последний день на свободе, мужики»!!! ) и, вернувшись домой, приступил к завершению спектакля. Накрыл стол, свежие огурчики, жареная картошка с грибами, зеленый лучок, укропчик, тонко нарезанное сало с розовым аппетитным оттенком. Уселись на веранде.

Мы никогда не узнаем, о чем говорили эти трое, выросшие в одной деревне, ходившие в одну школу, знавшие все наперечет про всех и про все. Кончилось все банально. Милицмены, приняв завышенные обязательства по объему выпитого, упали на пол, не пытаясь даже подняться – их там нашли рано утром.

А не случившийся арестант, забрав пистолеты, ордер и наручники, ушел в лес. Нашли его через полтора месяца, вернее сказать, что он сам вышел и сдался, ночи уже стали холодными, продукты видимо закончились, одним словом – неуютно почувствовал себя N.N.

Влепили ему за растоптанное милицейское знамя 12 лет. Неудавшихся конвоиров пришлось освободить от почетной должности за утерю табельного оружия. А начальник милиции /теперь уже на пенсии/ все еще вздрагивает по ночам, вспоминая как они с участковым увидели ранним утром две храпящие рожи, в милицейской форме, на руках надеты сапоги, снятые с их ног гражданином N.N. а в фуражках, лежащих рядом, мирно покоились коровьи лепешки.

Искра

Седой ёжик. Пригнутая к груди непропорциональная голова. Плечи вывернуты в обратную сторону. Голос вкрадчивый с высокой октавой в гласных. Напряженно старается выглядеть интеллектуалом. До перекоса лицевых мышц.

Работает в городской газете. Две первые страницы со вскинутой рукой. По – пионерски. Никакого негатива. Живем в лучшем городе на земле. Далее следует телепрограмма, объявления, некрополь, реклама. Семь деревень в одной телеге. Восемь страниц серой бессмысленности.

Я приведу лишь один, но замечательно гениальный ляп. Корреспондент газеты Марина Р., нахально считающая себя поэтом – немаловажная черта для журналиста – в рецензии на спектакль местного театра позволила объявить. «Моцарт как-то обратился к Сальери. Ну, что мой друг Сальери! Коль станет тебе скучно, открой шампанского бутылку, или прочти «Женитьбу Фигаро»!

Переврав Пушкина с точностью наоборот. Простим ей эту милую шалость.