Театр Сулержицкого: Этика. Эстетика. Режиссура

В тихой камере Сулержицкий писал многочисленные письма по начальству, доказывал, что Ольгу Поль нужно согласно закону освободить. Ее не освободили, но предложили самой выбрать место для поселения. Под надзором полиции, без права выезда, на неопределенный срок. Она выбрала место, которое совершенно официально называлось местечком. Их было множество в западных областях, от Прибалтики до Бесарабии: городков, где смешивался звон костелов и православных храмов, где в субботу девушки-христианки прогуливались с кавалерами, а девушки еврейские отмечали святой день под надзором благочестивых родителей. В местечках своя, резко разделенная по национальной принадлежности, по религиям — культура. Своя литература. Вершина ее Шолом-Алейхем, его местечко — Касриловка. Новоконстантинов Подольской губернии — местечко реальное на реальной реке Буг. Там живет сестра Ольги Ивановны. Фамилия Евгении Ивановны — Пейч, муж ее управляет имением местного помещика. Все Поли-Пейчи друг другу истинная родня и по крови и по духу. Ольга Ивановна едет в неведомый ей Новоконстантинов, озабоченная не столько своим будущим, сколько настоящим и будущим мужа. Видит в вагоне господина, очень похожего на Льва Толстого. О таких встречах говорят «судьба». Это Сергей Львович. Он, вероятно, тоже подумал «судьба», когда молодая женщина ему представилась. Ольге Ивановне был дан приказ — на Запад. Сергей Львович и Ко, то есть Толстые, добились, чтобы Сулер получил направление-высылку туда же. Летом они снимают хатку возле Буга. Сильно прибавилось дел уряднику — он должен проверять благонадежность сосланных, следить за их присутствием и за их посетителями, Они же дерзки, независимы, живут невенчанные, ходят босиком на удивление всем обывателям. Дел оказывается у обоих предостаточно: в хате, в садике, на пашне. Земли тучные, а крестьян почти не видно. Паны-помещики целуют ручки своим пани, а «низший класс» целует ручки самим панам. Сулержицкие помогают, чем могут, низшему классу. Ольга Ивановна — дочь врача, с детства ей привычны книжки о гигиене, правильном питании. Сулер проходит курс… сегодня бы сказали — медбрата, или фельдшера. Продолжает то, что приходилось делать в море, в Кара-Кумах, в прерии, в матросских ночлежках. Нога стерта до крови — обработать йодом, нарыв на руке — вскрыть; в Новоконстантинове он становится поневоле фармацевтом. Врач, руководящий этим медицинским ликбезом, настоятельно рекомендует специализироваться по глазным болезням. Слабых глазами, слепых здесь — как в средневековом гетто. Новоконстантинов и есть гетто, мало изменившееся на протяжении веков.

Из писем Сулера Толстому, Чехову, Пешковым:

«Весь городок состоит из нескольких десятков еврейских домиков, а чем живут их обитатели, я просто понять не могу… Одна еврейка после впрыскивания засорила укол, и все плечо сильно воспалилось — похоже было на рожу или начинающуюся флегмону. Но после первого же смазывания ихтиолой как рукой сняло»…

Золотуха, болезни уха-горла-носа, детский рахит повсеместны, на них не обращают внимания, пока можно терпеть. Жители местечек — народ терпеливый.

Из впечатлений Ольги Ивановны: