Театр тающих теней. Под знаком волка

Ростом ее господь обидел, но груди-то от роста не зависят. У карлиц бывают груди. Пробираясь в мастерскую придворного живописца Диего, сеньора Веласкеса, она видит на картинах не только Его Величество, покойную королеву и повернутый к стене портрет некогда всесильного первого министра Оливареса, но и портреты разных карлиц.

Груди других карлиц на их портретах вызывают у нее интерес больше, чем всё остальное. Груди у них есть. Едва ли не больше, чем у самой Герцогини.

У них есть! И у нее будут! Все говорят, вот придут крови, и груди вырастут. Нужно только подождать.

Обидел господь телом. Но вернул разумом и хитростью. И жаждой учиться. У такой искусной мастерицы интриг, как ее Герцогиня.

Если она хочет стать Первой с большой буквы, самой большой вне зависимости от роста Придворной Дамой, ей надо знать всё, что творится во всех покоях дворца!

Научиться легко, как в двери заходить под любые фижмы и выбираться из-под них. Двигаться шаг в шаг. Не дышать Герцогине или другой, еще более важной даме в пупок. Не глотать шумно. Не чихать от пыли, поднимаемой юбками. Не кашлять. Даже сердце свое ей нужно научить громко не стучать.

На ее счастье, эти новомодные фижмы настолько неудобны, что дама и сама не понимает, что ей мешает — жесткий каркас шириной в два паса или запутавшаяся между ног карлица.

Карлица сама терпеть не может свои фижмы для парадных выходов в свет. Но Герцогиня требует быть при полном параде, когда берет ее с собой, и приходится испытывать все эти муки. Благо под ее фижмами не поместится даже кошка, разве что мышь.

Герцогиня как маршал на поле битвы. Выстраивает свои войска в нужную диспозицию. Герцог плетется в арьергарде, чтобы выступить на переднюю линию и возглавить атаку, когда его госпожа скажет. А она скажет! Только прежде свою линию обороны идеально выстроит. И передовые отряды для атаки подготовит. И лазутчиков в стан врага зашлет.

А лучший лазутчик кто? Конечно же она, Карлица! Незаметная. Как пустое место. Кто заметит Карлицу!

— Я буду заходить в нужные мне кабинеты и покои. Садиться в кресла или на диваны. И вскоре уходить, а позже возвращаться.

Учит «свою мартышку» Герцогиня:

— Тебе нужно незаметно под кресла-диваны перелезть и сидеть там, пока я снова не приду. И слушать! Всё внимательно слушать. Запоминать, а после мне слово в слово передавать.

Так Карлица узнает, в какой части дворца метут полы лучше, а где ковры не вытряхиваются веками: искусство не чихать от вони и пыли ей приходится возвести в абсолют. Даже если очень чихнуть хочется.

Учится тереть переносицу, зевать, проглатывать чих, подавлять его в горле. Много чего еще учится делать со своим организмом, чтобы он не выдал своего присутствия.

Превращаться в неодушевленный предмет. Лишнюю ножку от дивана или кресла.

Долго сидеть без воды.

И без обратной надобности.

Не мерзнуть.

Не плавиться от зноя.

Превращаться в слух.

Всем своим тельцем превращаться в слух, чтобы потом всё дословно пересказать Своей Обожаемой Герцогине.

Или не всё пересказать… Но об этом она подумает после.

В первый раз Герцогиня ловко «забывает» «свою мартышку» в Приемном Покое, через который каждое утро проходит в Королевскую Опочивальню и выходит из нее. Забывает на обратном пути. До этого замершая под фижмами герцогини Карлица слышит, что Его Величество в это утро не в духе.

Гонит из постели очередную фаворитку:

— Вон отсюда пошла!

Орет, что есть мочи:

— …Презренные бездельники!

— …Мне одному есть дело до великой империи!

— …Торгуете моими секретами! Продаете мои тайны врагу!

— …Всех изгоню!

В дырочку в юбке Герцогини не видно, на кого именно так зол король, но летящий над головами тяжелый подсвечник Карлица заметить успевает. И услышать, как с тупым звуком удара хлыста о перину мраморный подсвечник приземляется кому-то в голову. Или в жабо.

— Изгоню! Вон изгоню! И не делайте вид, что не поняли, кому я это говорю! Прекрасно все поняли! Негодяи! Предатели! Под суд инквизиции отдам!

Еще через несколько страшных королевских рыков все и каждый, трясясь от страха, мелкими шажочками задом пятятся из опочивальни.

И Герцогиня пятится. Ловко даже задом, не споткнувшись о порожек, отступает в приемный покой и… падает на диван, изображая обморок. Предварительно боднув ногой Карлицу — пора перебираться под диван.

В Приемном Покое Его Величества без приглашения сидеть нельзя. Даже в обмороке.

Пухленький мужчинка перепуганно и суетливо приказывает гвардейцам дать обморочной дамочке воды, нюхательной соли, обмахнуть веером и… проводить Герцогиню и скачущего вокруг нее Герцога в их покои. Не ровен час, Его Величество выйдет! Непрошенных гостей в Приемном Покое быть не должно! Не можно!

Герцогиню с Герцогом из приемного покоя выводят, а Карлица остается сидеть под диваном, куда успела ловко перекатиться из-под фижм.

Накануне ее обожаемая Герцогиня предупреждала, что под диваном сидеть придется долго. Очень долго. Она, добрейшая Герцогиня, жертвуя собой, будет стараться вернуться за «своей мартышкой» ближе к вечеру, но в Приемный Покой ее могут не впустить.