Театр в квадрате обстрела

«Подвиг Ленинграда» — один из тех фильмов, которые сражаются и в мирные дни. Кинооператоры дали возможность увековеченным ими событиям без конца повторяться на экране, чтобы они не повторились в жизни.

А режиссер студии кинохроники Ефим Юльевич Учитель и после войны остался верен родившейся в огне теме. Он продолжает снимать свой город, создавая фильмы о его людях, о его величавой красоте.

Глава 10. Книги, дарившие жизнь

…Одни книги — это боеприпасы, другие — хлеб, третьи — засушенный цветок. Все они необходимы.

Илья Эренбург.

«Родились в Ленинграде в дни блокады…» Так могут сказать о себе некоторые ленинградцы из поколения сорокалетних. «Родились в Ленинграде в дни блокады…» — могли бы сказать о себе и книги. Им тоже — сорок с небольшим. Но первые тогда, при рождении, требовали защиты. Вторые — защищали, помогали выстоять.

У книг, как и у людей, биографии и судьбы складываются по-разному, часто — неожиданно и причудливо. Здесь — тоже свои трагедии, свои драмы, свои сентиментальные истории. Но, думается, со времен Гутенберга история книгопечатания не знала ничего подобного тому, что происходило в блокадном Ленинграде. Книги, выпущенные в осажденном городе, заслуживают нашей благодарной памяти. Эти уникальные памятники культуры и мужества духа большей частью неказисты на вид и рядом с современными нарядными изданиями могут показаться дурнушками и простушками. Но вглядитесь — ведь это книжные Золушки, с добрым, отважным и честным сердцем!

Уходя от немцев, опережая их всего на сутки, Юра с матерью оказались в Ленинграде, в квартире на набережной Фонтанки. Мать вскоре отправилась на оборонные работы. Десятилетний мальчик остался один.

И тогда успевшая зародиться в нем страсть к чтению захватила его целиком. Теперь, в осажденном городе, чтение становилось единственным занятием, способным отвлечь от тягостной тишины за стенами дома, от тревожного стука метронома, от чувства голода. В квартире имелось несколько собраний сочинений классиков. Юра прочел их методично, подряд, том за томом. На письменном столе у окна в аккуратную стопку укладывались издания, какие можно было купить в Ленинграде в первые недели войны: «Красное и черное» Стендаля, большой однотомник Маяковского, книга Всеволода и Льва Успенских «Мифы древней Греции» с рисунками Константина Рудакова. Уезжая на очередные работы, мать купила нарядную книгу, вышедшую из печати летом сорок первого, — «Античное и западноевропейское искусство» Ш. Розенталя, напечатанную почему-то тиражом всего в три тысячи экземпляров. На каждой странице помещались прекрасные репродукции лучших образцов живописи и скульптуры от древности до наших дней с короткими, но очень емкими и выразительными аннотациями. Так началось первое знакомство мальчика с искусством. Укладываться с книгой под одеяло, где с наступлением холодов можно было быстрее согреться, мать не разрешала, чтобы сын не слабел. Он закутывался во множество одежек, садился к столу и читал.

В микрорайоне, ограниченном Загородным проспектом и Фонтанкой, образовалась маленькая компания мальчишек десяти — тринадцати лет. Главным увлечением подростков стали журналы и книги. Азарт, соревнование, желание блеснуть перед друзьями своей осведомленностью о ходе военных действий, о подвигах героев фронта побуждали искать в киосках и на лотках свежие книги и брошюры, целые блокадные серии, задуманные ленинградскими издательствами. Началась настоящая охота. Теперь стало важно не пропустить ни единого выпуска, уследить за поступлением новинок. Покупки не были для мальчишек обременительными — блокадные издания стоили копейки. Но не в цене заключалась их драгоценность. В чтении горячих строк о положении на фронтах, о героях прошлого и настоящего, в спорах о прочитанном — во всем этом и заключалось нравственное участие подростков в грозных событиях, до срока оборвавших детство.

Вот как складывалась блокадная библиотека Юры Маретина. Сегодня Юрий Васильевич Маретин, известный специалист в области истории и этнологии Юго-Восточной Азии, заведующий отделом литературы стран Азии и Африки Государственной Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, — один из самых крупных библиофилов Ленинграда. Блокадный раздел его книжного собрания насчитывает около 600 изданий — примерно треть общего числа выпущенных в те годы книг, сборников и брошюр.