Театральные комедии. Том 1

БОРИНСОН. Да я сейчас половину жизни в топку бросаю! Столько ненужных бумаг.

СЕБАСТЬЯН. Это любовные письма ваших красавиц?

БОРИНСОН. Акции это, акции! Отныне ими топить камин дешевле, чем дровами. Мусор и только! Вот на каком фундаменте я построил свою жизнь!

СЕБАСТЬЯН. Да-а-а… Вы много чего понастроили: и заводы, и фабрики, и даже нефтяную вышку. Помните, говорили, это вам не Эйфелева башня, что шилом торчит среди города. Моя, в отличие от нее, деньги качает.

БОРИНСОН. Накрылась моя качалка. Лопнула нефтяная компания, половину состояния потерял! Нищие мы с тобой, Себастьян, старые нищие горемыки.

(Входит ЭМИЛИЯ.)

ЭМИЛИЯ (Боринсону). Адриан, не устраивай здесь дом престарелых. Вам двоим только по пятьдесят.

БОРИНСОН. Эмилия, зато тебе, как обычно, всегда тридцать.

ЭМИЛИЯ. Ничего подобного – двадцать, и точка.

БОРИНСОН. Вот и будь двадцатилетней нищенкой. Я столько в эту нефтедобычу вложил, хоть забирайся на вышку – и вниз головой!

СЕБАСТЬЯН. А пустят? Ведь говорите, она теперь не ваша.

БОРИНСОН. Пустят. Еще не все знают о потере активов. Но Жильберт – это налоговое чудо, первым унюхал, что дело худо. Говорит, больше не будет прикрывать меня. А тут еще бедные родственники! Это она во всем виновата! (Указывает на Эмилию.)

ЭМИЛИЯ. Да я-то при чем? Ты же сам решил передать племянникам основное состояние, а нам оставить только вышку!

БОРИНСОН. А кто меня поддержал в этой глупости?! И письма ты составляла. (Кривляется.) Уважаемый братец, я принял решение… (Обычным тоном.) Братец прочтет и решит, что я ударился головой. Ничего они не получат!

ЭМИЛИЯ. Как не получат?! Ведь мальчики скоро приедут!

БОРИНСОН. Как приедут, так и уедут! Что мне, все отдать, а самому идти по миру с котомкой?!

ЭМИЛИЯ. Но это некрасиво получится.

СЕБАСТЬЯН. Ехали на свадьбу – попали на призывной пункт.

ЭМИЛИЯ. Отдашь половину из того что осталось.

БОРИНСОН. А вот шиш им! Двадцать лет видеть не хотели, а теперь, когда прослышали о наследстве – примчатся.

ЭМИЛИЯ. Да разве они виноваты! Ты сам нос воротил, ни разу не приглашал. Все некогда было.

БОРИНСОН. А разве не так! Я что, по-твоему, отдыхал?!

ЭМИЛИЯ. Вот теперь и отдохни.

БОРИНСОН. С фуражкой на паперти? (Себастьяну.) Вот ты, Себастьян, обрадовался бы разорению?

СЕБАСТЬЯН. Чтобы разориться, не мешало бы сначала разбогатеть.

БОРИНСОН. А хотел бы стать миллионером?

СЕБАСТЬЯН. Я? Не смешите.

БОРИНСОН. А вот придется.

СЕБАСТЬЯН. Что придется?

БОРИНСОН. Побывать в моей шкуре.

ЭМИЛИЯ. Ты о чем?

БОРИНСОН (Себастьяну, поднимаясь с кресла). Слушай, дружище, мы двадцать три года знаем друг друга.

СЕБАСТЬЯН. Тридцать два.

БОРИНСОН. Тем более. Вот я – миллионер, кровосос, капиталист…

ЭМИЛИЯ. Еще и бабник.

БОРИНСОН (Эмилии). Эмма, оставь свою песню, нашла время. (Себастьяну.) Я владелец заводов и всего прочего, а ты – мой камердинер. Разве это справедливо?

СЕБАСТЬЯН. Да вы что, Адриан Стефанович, в коммунисты записались?

БОРИНСОН. Нет, нефтяной промысел потерял. А когда что-то теряешь, всегда вспоминаешь о справедливости. Иной раз стыдно людям в глаза смотреть.

ЭМИЛИЯ. Что-то по отношению к родственникам не заметно.

БОРИНСОН. Вот как раз перед ними и стыдно. Приедут, а вместо обещанного состояния увидят нищего бедного старика, пострадавшего от рыночной экономики.

СЕБАСТЬЯН. Да что вы заладили о страданиях, будто от них какой-нибудь прок. Вот у меня поясницу ломит, так что? Все время вспоминать? Просто малость неудобно, и все.

БОРИНСОН. А у меня колени болят. Недавно хотел богу помолиться, а ноги не сгибаются. Значит, он не захотел меня слушать, коль такую болячку организовал! А если не хочет, то и не надо! Особенно после того, что на бирже сотворил.

ЭМИЛИЯ. Адриан, вашей биржей заведует другой товарищ.

БОРИНСОН. Ну, уж нет! Этому я молиться не стану. Но и главного благодарить не за что. За один день столько потерять! А тут еще родственнички!

ЭМИЛИЯ. Они завтра приедут.

СЕБАСТЬЯН. А может и сегодня.

БОРИНСОН. Вот ты их и встретишь.

СЕБАСТЬЯН. Отчего же не встретить – комнаты приготовлены, только ваш кабинет не высох.

БОРИНСОН. Встретишь по-хозяйски.

СЕБАСТЬЯН. Можете не сомневаться, все будет, как полагается.

БОРИНСОН. Я говорю, встретишь их, как настоящий хозяин.

СЕБАСТЬЯН. А как же иначе.

БОРИНСОН. Да что за привычка все перекручивать! Встретишь от имени Адриана Стефановича Боринсона!

СЕБАСТЬЯН. Еще бы не встретить… Встретим по-человечески.

БОРИНСОН. Господи! Да ты временно станешь Боринсоном! Они меня, слава богу, с детства не видели. И видеть не хотели, пока о денежках не прознали!

СЕБАСТЬЯН. Так вы денег, как я понимаю, и не собираетесь давать.

БОРИНСОН. Это ты им не дашь. Объяснишь, мол, так и так, последний сухарик в воде размачиваю. Телевизор перестал смотреть – там в рекламе жареные сосиски показывают. Одним словом, устроишь им от ворот поворот. А что делать, если совсем обеднел?!

СЕБАСТЬЯН. Да беднее меня и в самом деле некуда.