Тебе меня не удержать

— Слушай меня внимательно, Ливан. Я оформил документы для твоего отъезда. Мы должны уехать в Канаду, пока милиция и прокуратура молчат.

Люба в ужасе смотрела на своего босса.

— Но… Я… Не могу… Макс…

— Макс? Что Макс? Да его больше нету. Он умер, Ливан, умер!

Крик оглушил его. Люба вырвала капельницу, не чувствуя боли, вскочила с кровати и упала на колени перед Паркером.

— Нет! — Кричала она по-русски. — Повтори! Повтори ещё раз!

В дверь вбежала медсестра.

Нолан удерживал Любу за плечи.

— Где Макс?! Макс!

В её тело вонзилась игла, и оно через мгновенье обмякло.

Паркер утёр пот со лба, отводя глаза от медсестры, укоризненно смотрящей на него.

«Я должен был это сделать», — прошептал он.

Когда Макс очнулся в следующий раз, то увидел что-то тёмное, маячащее перед ним.

— Бог, — вслух подумал он.

— Нет, это я. — Из тумана выплыло лицо Михаила. — Слава богу, очнулся. Я уже тут третий день сижу. Крепко же ты спишь.

Макс попытался улыбнуться, но ему это не удалось. Губы пересохли и не слушались. Через секунду он почувствовал влагу на губах. Михаил обтер его лицо влажной салфеткой.

— Где она?

Михаил не ответил.

Макс внимательно всматривался в лицо сидящего перед ним мужчины.

— Макс…

— Пожалуйста, пожалуйста… — Губы молодого человека безмолвно двигались.

— Я не знаю. Правда. Я пытался связаться с Паркером, но… Он молчит.

— Пожалуйста…

— Хорошо. Я поговорю с ним ещё раз.

— Пожалуйста…

Михаил махнул рукой.

— Я пойду, перекушу что-нибудь. Скоро вернусь.

Лицо мужчины опять исчезло в белом тумане. Макс в изнеможении закрыл глаза. Из-под сомкнутых век текли слёзы.

Михаил вошёл в кабинет главного врача. Тот сидел за столом, грузный и, казалось, неповоротливый мужчина.

— Я не знаю, как ему сказать… — Михаил развёл руками. — Я думал, будет легче услышать такую весть от друга, но… Нет… Не легче. Я не могу… Доктор…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Садитесь. Кофе будете или чего покрепче?

— Чего покрепче.

Главврач встал и открыл дверцу бара. Выставил два стакана.

— Закусить нечем.

— А-а, — Михаил махнул рукой.

— Хочу вам сказать, что говорить близким о смерти их любимых, ох как тяжело. — Мужчина залпом опустошил стакан. — Мы делаем это часто. С одной стороны, привыкли, а с другой, нет — к этому привыкнуть нельзя.

— Я боюсь. — Михаил глядел на янтарную жидкость. — Он её очень любит.… Любил.

— Да все любят кого-то. Не надо ему говорить. Может ещё кто-то скажет. Их общие друзья, её родители, его…

— Они, насколько я знаю, далеко. Наверное, ещё слишком рано. Он все ещё очень слаб. — Михаил выпил коньяк. — Боюсь, что он не сможет выздороветь. Надо ждать.

Михаил встал.

— Спасибо доктор. До завтра.

Люба сидела в кафе аэропорта Шереметьево, с безразличием глядя в окно. Самолёты прилетали и улетали. Уже вечерело. Нолан Паркер ушел дооформить какие-то документы, предварительно удостоверившись, что молодая супруга смогла поесть перед долгим полётом. Люба была не голодна, она не ощущала чувства голода в последнее время. Она вообще мало что чувствовала. После известия о смерти Макса девушка как будто оказалась в каком-то туманом коконе и с трудом понимала, что происходит вокруг её.

После выписки из больницы Нолан отвёз её к себе на дачу, которую ему предоставило посольство Канады.

— Ливан, — сказал он, как только девушка, приняв душ и переодевшись, спустилась в гостиную. — Когда я говорил тебе про моё предложение, то я не договорил.

Он стоял спиной к ней, наливая виски в стакан.

Люба села в кресло-качалку.

— Это очень серьезно и важно.

Девушка равнодушно глядела на своего босса. Её мало что интересовало в данный момент.

— Я понимаю твою боль, но потом ты поймёшь, что время лечит.

Люба горько усмехнулась.

— Ливан, я знаю, ты беременна, и я решил, что нам… Что мы должны пожениться.

Он смотрел на неё, но не видел никакой реакции на её лице.

— У твоего ребёнка будет отец. Я дам ему свое имя, а ты уедешь со мной как моя жена и будешь под моей защитой.

— Зачем вам это надо, мистер Паркер? — Люба все также равнодушно глядела на него. — Не думаю, что у вас ко мне какие-то чувства.

— Это правда. У меня нет к тебе никаких чувств, кроме, можно сказать, отцовских.

Люба рассмеялась.

— Какой же это будет брак?

— Что этот брак ненастоящий, будут знать только двое — я и ты.

— Зачем вам это?

— Я хочу тебя защитить. Я чувствую свою вину, что не досмотрел… Что так вот получилось с этим твоим бойфрендом, с Аллой, с Алланом…

— Прошу вас, мистер Паркер, не надо ничего говорить… — Люба почувствовала, что начинает задыхаться. «Макс, красавчик, боже мой, я не смогу жить без тебя», — короткими вспышками проносилось у неё в голове.

— Послушай, Ливан, я тоже разочарован в женщинах. Мне больно, больно от того, как меня, поиспользовав, предали. Алла, она беременна. Беременна от твоего Макса. Поэтому я и хочу уехать как можно быстрее и увезти тебя с собой.

Он видел, как глаза девушки расширились от упоминания о беременности Аллы.

— Хорошо. — Она помолчала. — Мне надо подумать. И мне надо побыть одной, мистер Паркер. Я устала.