Тебе не сбежать (СИ)

— Туда где нам никто не помешает. — голос парня был решительным. Он на меня наступал, причем делал это как-то странно. Как будто бы подталкивал меня к тем баулам, которые были сгруппированы в углу стопочкой. Ведь если я отступала в другую сторону, подальше от них, он сразу поворачивался то влево то вправо, как бы регулируя этим мои передвижения в помещении.

— Николас послушай…..Это уже ни в какие рамки….

— Ага. — он снова не дал мне возможности поднырнуть под его рукой.

— Что ты делаешь? Ты меня пугаешь….

— Пугаю? — он странно рассмеялся. — Неужели тебя возможно напугать?

— Николас…. — я наткнулась на эти матрасы, и чуть не завалилась назад, поскольку они как бы подставили мне подножку. Там просто выделялся один конец, который уткнулся в лодыжку.

— Хватит болтать….- он в минуту оказался рядом. Сразу же ухватил пальцами мое лицо, и его уже знакомые губы, сразу завладели моими губами и ртом. Следом за этим действием я почувствовала в своем рту его язык.

Тардашевски целовал долго и уверенно. Все мои протесты, выражавшиеся только в попытках его оттолкнуть, так или иначе оканчивались фиаско. Мне неприятно осознавать этот факт, но целоваться с Тардашевски всегда было очень приятно и я в нем растворялась как сахар в молоке. Наконец, прекратила толкать его в грудь, и уже сама обвила руками его шею, прижимаясь ближе.

После этого Тардашевски расслабился. Я почувствовала как его руки исследуют грудь. Все что делал этот парень, было мне приятным. Я не знаю, как у него получалось настолько хорошо чувствовать меня, но каждое его движение, каждый поцелуй и даже просто поглаживание кожи, сопровождалось мягким вздохом с моей стороны.

Я хотела его чувствовать. Я хотела быть с ним. Может потом я об этом пожалею, конечно, но сейчас меня более чем все устраивало.

Тардашевски просто меня целовал и поглаживал грудь. В отличии от прошлых поползновений, он не заходил дальше, и даже не опускал руки ниже живота, но еще не смотря на это, я была сильно возбуждена. Я чувствовала что трусики снова намокли. Внизу живота стянулся непонятный тяж, и мое дыхание было просто неприлично громким и свистящим. Думаю это было обусловлено тем, в какой ситуации мы сейчас оказались с Тардашевски. Я всегда была правильной девочкой, и уединяться с парнем в этом темном, незнакомом углу было так волнующе опасно, что мне хотелось от него большего….

— Николас….- я застонала, когда Тардашевски поймал губами напряженный сосок. — Так нельзя….Здесь наверняка кто-то ходит….вдруг нас увидят….ах….

Тардашевски мягко укусил за сосок.

— Николас пожалуйста….

Тардашевски отстал от груди и снова начал целовать губы. Они уже болели от его напора, и я стонала теперь не только от наслаждения, но еще и от боли.

— Поехали а банк….- прохрипел Тардашевски, отстраняясь от рта, давая возможность наконец отдышаться.

В этот раз я не могла ему отказать. Это был единственный вариант остановить эту чувственную вакханалию, и поэтому неважно было что он мне предлагал, я бы сейчас согласилась на что угодно.

— Хорошо….Хорошо, поехали….

Дальше все было как в тумане. Мой поплывший мозг, который сейчас думал о чем угодно, но только не о делах, не мог соображать логически, и вместо того, чтобы не дать ему делать то что он задумал, я молчаливо соглашалась на его незамысловатый план.

Мы взяли реквизиты в бухгалтерии. После этого пошли в банк, и заплатили за операцию моей бабушке. Все это время Тардашевски был сильно напряжен. Он держал меня за руку, практически не отпуская. А когда мы уже были в банке, вообще, сорвался на какого-то сотрудника, и только из-за того, что тот делает все слишком медленно.

В конце концов с этим всем было покончено.

Но перед этим был договор.

— Лиза, я хочу сразу прояснить кое — что. — Тардашевски волновался, когда давал подписать какую-то бумагу, которая судя по всему была заверена нотариусом. — Это наше с тобой соглашение.

Я хотела его взять, чтобы почитать, но Николас схватил за руку, и даже немного сжал её не давая посмотреть на бумагу раньше времени.

— Здесь то, о чем мы с тобой говорили. Я оплачиваю операцию твоей бабушке. Покупаю все нужные лекарства, и даже если потребуется нанимаю ей няньку. А ты Лиза, становишься всецело моей. И когда я говорю моей, это означает, что соглашаешься на близость со мной. Живешь со мной. Только со мной, поняла? Это тоже прописано в договоре.

— Николас….

— Нет, послушай, тебе же нравилось то чем мы занимались в той подсобке, так? — он выжидающе смотрел на меня, но договор по-прежнему мне не давал.

— Да….

— Вот видишь. А если ты согласишься стать моей …..-он замялся, подбирая нужное слово. — ….ты спасешь свою бабушку. А заодно кстати, и неудачливую подругу….

— Раньше ты предлагал быть твоей собственностью, Николас.

Он вздохнул.

— Можешь называть это как угодно. Просто ты будешь со мной. Это главное, ведь так?

— Ну…..

— Просто подпиши это, Донцова.