Техас-сити 47 года

- Помнишь, ты мне после соревнований в Техасе говорил, что сможешь победить негра, которого видел на ринге.

- Говорил.

- Ну вот и побеждай. Этот негр попался тебе.

- Вот здорово. Сколько же матчей нужно сыграть, чтобы быть чемпионом?

- Три.

- Передышки то будут?

- Будут, но небольшие, день или два.

Дверь в раздевалку вдруг открылась и ворвалось несколько человек. Судя по деловитости и наличию фотоаппаратов, это корреспонденты.

- Куда? - орет на них Петр, пытаясь заслонить меня грудью. - Охрана, мать твою, для чего вы здесь. Гоните их всех от сюда.

Но ушлые ребята уже щелкают фотоаппаратами и прыгают вокруг нас. Вдруг знакомый голос позвал.

- Николя.

Я развернулся в эту сторону, в хорошем клетчатом костюме, в гетрах, передо мной стоял Эрио.

- Эрио, мерзавец, как ты здесь оказался?

- Благодаря тебе и вот этому господину. - Это кивок в сторону Самохина. - Помнишь, ты мне обещал голову оторвать за то, что мои соплеменники пытались тебя отделать.

- Ах ты, какашка, - взвизгнул рядом Петр, - попался наконец.

Он воинственно засучил рукава и двинулся на пуэрториканца.

- Самохин, стой. - Петр застывает и недоуменно смотрит на меня. - Так, все таки, почему ты благодаришь меня?

Я поднялся со скамейки, несмотря на протестующие жесты массажиста, и вплотную подошел к Эрио.

- Потому что я бежал тогда из Техас-Сити и этим, оказывается спас себе жизнь. Все мои друзья погибли в день аварии, а я жив.

- Сейчас ты будешь мертв, - Петр все же махнул рукой и задел плечо пуэрториканца.

- Стоп, - вовремя перехватываю его второй замах. Все окружающие корреспонденты щелкают затворами , стараясь не упустить момент скандала. - А почему ты здесь?

- Я корреспондент газеты Дейли...

- Ах ты сволочь, так это тебя надо благодарить, что ты начал компанию, чтобы меня втянули в эту клоаку. Ты и есть Эрио Пальме.

- ... Я...

Он попятился от меня и испугался видно не зря. Я тихонечко двинул ему в скулу и, сметая несколько скамеек, незадачливый газетный щелкопер улетел к шкафчикам.

- Так его, мерзавца, - торжественно вопит Петр. - Охрана, всех уволю, если не уберете лишних из раздевалки.

Два здоровенных охранника, тренер, спарринг партнер и сам Самохин выталкивают корреспондентов за дверь, туда же пошатываясь уходит Эрио. Я снова ложусь на скамейку.

- Зря ты так разошелся, - вдруг говорит мне тренер. - Здесь были газетчики, они эту историю раздуют.

- Не волнуйся, все будет в порядке, - воинственный пыл еще не сошел с лица Петра, - я сегодня поговорю со своими ребятами, они найдут этого говнюка и обзвонят все редакции. Эй, мистер...

Он пальцем подзывает нашего юриста и что то шепотом говорит ему на ухо. Тот послушно кивает головой.

Вот и ринг, кругом чисто по-американски, вой, свист, аплодисменты и столбы табачного дыма. Катя и Глаша сидят, как почетные гости, в первом ряду. Я подмигиваю им, женщины расцветают в улыбке. Появляется мой противник - негр, он забирается в свой угол и размахивает руками перед публикой, вызывая вопли радости своих болельщиков. На ринге появился один из организаторов соревнования и поднял руку, прося зал помолчать.

- Сегодня у нас великий день. На чемпионате Америки 1947 года, среди профессионалов боксеров выступают два великих гиганта. Победитель Северных штатов, чемпион Великих Озер, непревзойденный Джери Джонсон...

Рев и свист стоит в зале и выступающий мужик долго трясет рукой добиваясь молчания.

- Его партнером будет, национальный герой Южных штатов, самый мужественный человек Америки, чемпион Европы 1946 года Николай...

И тут вопли не дали ему досказать фамилию, звуковой эффект потрясающий, будь-то бы все любят меня и знают давно. Организатор пожал плечами и сполз за канаты. Рефери проверяет перчатки и кивает головой.

- Готовы, - он поднял руку и вот зазвучал гонг, - начали.

Я танцую, это такой термин, когда ноги ни секунды не находятся в спокойном состоянии, легкие прыжки, непрерывное движение корпусом. Руки не у головы, как у всех боксеров, а у живота, расслабленно мотаются, соблазняя противников бить в лицо. Не стою на месте и каждый сантиметр ринга кажется моим достоянием. Мой партнер по-прежнему гибок и пытается провести разведку боем. Вот его первый взмах в сторону головы, мимо, еще несколько ударов в воздух и тут я в его глазах увидел уважение. Без конца кручусь вокруг него, выделывая невиданные вензеля по ковру. Такое создается у всех ощущение, что это не маленькая площадка, отделенная канатами, а огромная площадь, где можно свободно... танцевать. Джонсон теперь становится очень осторожным. Иногда по-американски, он решительно бросается на меня и пролетев мимо, тут же одергивает себя и продолжает редкие взмахи перчаткой. Я еще не шевельнул рукой, он же сделал около двадцати выпадов перчаткой и не задел меня не разу. В зале много недовольных, они шумят и орут всякую ерунду, подталкивая нас к развязке. Идут секунды первого раунда и вот гонг. Зрители недовольны. Я в своем углу и слышу с двух сторон голоса. Слева Петр.

- Да врежь ты ему, что это за бокс. Все же видят, что ты лучше его.

Справа тренер.