Технология власти

Орлов делает маленькую паузу и начинает перебирать бумаги в папке. Внушительный тон его, серьезность внутрипартийной обстановки, а главное, его таинственный кабинет в ЦК производят свое впечатление. Я убеждаюсь, что этот желчный и недалекий человек может решить мою судьбу. Молниеносно пролетают в голове мысли о "казни Сталина", "дне рождения" у Зинаиды, дружбе с Сорокиным, о сегодняшней встрече с Резниковым. Значит, Орлов все знает. И его дилемма тоже ясна: расскажу - остаюсь в ИКП, нет - выгонят из ИКП и из партии. Я волнуюсь и этим порчу дело, так как знаю, что Орлов исподлобья наблюдает за мною. Беру себя в руки и сосредоточиваюсь, вернее, стараюсь делать это. Я готов отвечать на все вопросы во имя Зинаиды, Сорокина и кавказской чести категорическим - "нет!". Пусть исключают. Путь сошлют в Сибирь. Пусть...

Внезапным вопросом Орлов перебивает мысли:

- Вы были вчера на собрании в Комакадемии?

- Да, был.

- Кто вам билет дал?

- Дали в ИКП.

- Кто персонально?

- Сорокин.

- Почему он дал именно вам?

- Спросите у него.

- Я вас спрашиваю.

- Я вам ответил.

- Вы аплодировали Бухарину?

- Да.

- Почему?

- Потому, что он член Политбюро.

- Вы кричали "ура" Бухарину?

- Вы мне скажите лучше, зачем я вызван сюда. Я считаю излишним отвечать на эти глупые вопросы.

- Не забывайте, что вы находитесь в ЦК, и отвечайте на вопросы,- грозит Орлов.

Но у меня уже легче на душе. Я вижу, что Орлов учиняет надо мною мелкий полицейский допрос без серьезных для этого данных. Поэтому я храбрюсь и перехожу в контратаку:

- Я только вчера впервые в своей жизни увиделБухарина и, когда аплодировали все, даже президиум,аплодировал и я. Но если за это время с Бухариным произошло что-нибудь неладное, то тут виноват не я, а ЦКчленом которого он является.

- А вы аплодировали Кагановичу?- вдруг спрашивает Орлов.

- Да, и на том же основании, что и Бухарину.

- Разделяете вы теоретические воззрения и политические взгляды Бухарина?

Я вскакиваю со стула, изображаю глубокое возмущение и угрожаю Орлову, что за такие провокационные вопросы с его стороны я пойду с жалобой к самому Сталину. Мои угрозы не действуют.

- Перестаньте закатывать мне здесь истерику, как баба, и заниматься демагогией. Я вашу антипартийнуюдушу вижу насквозь... Не пугайте и Сталиным, работая против Сталина... Подумаешь, не успел еще вылупиться,а хочет учить. Итак, будете вы отвечать по существуна поставленные вам вопросы?

Последние слова Орлов произносит громко и почти по слогам. Его всегда желчная физиономия превратилась вся в вопросительный знак. Но и я теперь действительно вне себя. Слова "как баба" (у кавказцев это самое тягчайшее оскорбление) ядовитой пулей сразили мое самолюбие. У меня буквально потемнело в глазах. В этот миг мне казалось, что я готов на убийство, на смерть.

- Гражданин Орлов, ты был и остался шпиком и карьеристом, которому не должно быть места в аппарате ленинского ЦК. Или я потеряю свой партбилет, или тебя отсюда выставят!

При этих словах я выбегаю из кабинета.Забыв сесть в лифт, спускаюсь по лестнице. Еще не дошел я до третьего этажа, как слышу сзади крик; кто-то бежит за мною, громко называя мою фамилию. Останавливаюсь. Подходит незнакомое мне лицо кавказского типа, средних лет, в военном костюме без знаков и, широко улыбаясь, будто мы с ним давнишние друзья, просит меня зайти в его кабинет. Я добиваюсь узнать, в чем дело, но незнакомец просит сначала зайти. Поднимаемся обратно на четвертый этаж, идем мимо кабинета Орлова и через два или три кабинета незнакомец открывает мне дверь. Заходим. Обстановка в первой комнате почти та же, что и у Орлова. Здесь сидит довольно пожилая женщина и что-то печатает. Мы заходим в следующую комнату. На ходу незнакомец говорит женщине: "Если кто-нибудь придет, то я занят". Незнакомец, продолжая все еще улыбаться, указывает мне на стул, сам садится после меня в кресло,- менее потертое, чем у Орлова. На столе два телефона (внутренний и внешний), свидетельствующие о ранге более высоком, чем у Орлова. Незнакомец представляется:

- Вы меня, конечно, не знаете - я ответственный инструктор ЦК и моя фамилия Товмосян. Но о вас яслышал от ответственного инструктора ЦК т. Кариба. Выего знаете, недавно он инструктировал Северный Кавказ и Дагестан. Он о вас самого лучшего мнения и пророчит вам большие успехи. Я знал, что вас сегодня вызвалив ЦК к Орлову по каким-то вашим институтским делам.Я попросил Орлова после окончания беседы познакомить меня с вами, но, оказывается, вы с ним поссорились.В чем дело, что случилось?

Я не хотел возвращаться к теме об Орлове, но Товмосян был весьма настойчив и любопытен. Тогда я рассказал суть дела.

- Вы по форме совершенно правы - он вас личноо скорбил, знай он наши "кинжальные обычаи" Кавказа,этого бы не случилось, но вы не правы по существу. Вы чересчур погорячились и тем ухудшили свое положение.Если это дело дойдет до ЦКК, то будет плохо не ему,а вам. В Москве, разумеется, знают, что мы - народ горячий, но нашей горячностью мы должны пользоватьсяпротив врагов партии, а не против друзей.