Технополис

В тысячный раз я вынырнул из своего озера страха и понял, что стою у окна. Озеро страха. Так я это называл. Иногда я нырял в него, не успевая поймать самого себя. Тело застывало на месте или двигалось, а я барахтался там – в черной, вязкой воде, пытался сделать вдох или вынырнуть на поверхность. За толстым стеклом серело утреннее небо. Я уж и забыл, когда последний раз видел его голубым. Таким, каким его показывают по сферовизору. Какие-то острова, лазурное море. Мне это кажется таким далеким. Все, что у меня есть, – это две комнаты, кухня и ванная. Кабинет, вечно неприбранная спальня и крохотный пятачок, где я готовлю себе еду. Иногда из натуральных продуктов. Стоит это очень дорого. Но я люблю готовить. Когда я делаю настоящий омлет – из куриных яиц и коровьего молока, что-то всплывает в моей памяти. Не четкие воспоминания, нет. Просто ощущение беспричинной детской радости. То, что я утратил после первого же выстрела.

Пятьдесят четыре миллиона. Именно столько людей окружают меня в этом огромном городе. Странно, но последние три года я все реже видел пролетающие по воздуху аэромобили. Сосед заходил, кажется, года два назад. По сферовизору все захлебывались: «Вам не придется выходить из дома, совершить покупку вы можете прямо из кресла. Принимаем на работу удаленных операторов пищевых синтез-установок. Недельный курс обучения через сферошлем, стабильный оклад, бесплатный выход в глобальную Сеть, поставки детоксинов за счет фирмы. Вам не нужно ходить на работу. Работа ждет вас в вашем любимом кресле. Подключайтесь прямо сейчас!» Я взглянул на улицу с высоты своего сто восемнадцатого этажа. Маленькие разноцветные пятнышки припаркованных аэромобилей, серая лента дороги для колесных авто. Одинокий светофор мерцал вдалеке никому не нужным зеленым. На меня опять навалилось одиночество. Я надоел своим друзьям примерно через год. Конечно, их можно понять. Кому я нужен – нервно вздрагивающий от громких звуков, проваливающийся в свои страхи посреди разговора. Еще примерно год мы изредка общались через Сеть, а потом настоящих друзей заменили виртуальные. В Сети полно всяких мест, где можно пообщаться. Надеваешь сферошлем – и вот ты уже в аэромобильном клубе. Говорят, что длительное виртуальное обучение развивает навыки и на мышечном уровне. Не знаю, не проверял. Последний раз я садился за руль аэромобиля лет десять назад. Тогда это еще была диковинка. Сейчас у меня есть «Поджигатель». Естественно, существует он только виртуально. Но я выиграл на нем уже с десяток гонок. На самом деле этот клуб – просто большая игра. Вступительный взнос – сто кредиток. За эти деньги ты имеешь дохлую базовую модель. Дальше все зависит от твоего мастерства и везения. Зарабатываешь очки, наворачиваешь свою тачку, треплешься с другими такими же фанатами. В нашем клубе «Дикие Койоты» в любое время можно застать десяток-другой ребят со всего мира.

Я наскоро приготовил сэндвич с синтетической индейкой, полил майонезом, накрошил сверху сублимированной зелени. Из холодильника достал банку пива и направился в кабинет. Поставив пиво и тарелку с сэндвичем на консоль, уселся в кресло. Нельзя назвать сферошлем полной виртуальной реальностью, но очень близко. При желании можно включить встроенные в кресло приводы, и тогда воздействие на вестибулярный аппарат обеспечено. Конечно, при работе это ни к чему, а вот когда мчишься в аэромобиле по большому каньону, да еще и на максимальной скорости…

В «Диких Койотах» каждый выбирает имидж под стать своей фантазии. Кто-то выглядит как безобидный юнец (очень удобно усыплять бдительность противников перед гонкой). Кто-то носит очки-консервы и кожанку образца девятнадцатого века. Всеобщая любимица, конечно, Кэнди. У девочки действительно есть на что посмотреть. Если, конечно, она и на самом деле девочка. Не исключено, что за внешностью пухленькой и приятной во всех отношениях Кэнди прячется какой-нибудь сорокалетний механик из Детройта. Во всяком случае – в тонкой настройке плазменных двигателей ей нет равных. У меня в клубе репутация этакого немногословного, чуть отстраненного парня. Там я ношу светло-голубые «Ливайсы», коричневую куртку из толстой замши и высокие армейские ботинки. На левом рукаве красно-желтый язык пламени (отсюда и ник, и название тачки). Дополняют картину черные очки, ястребиный нос и неизменная красная кепка. А на работе я появляюсь всегда в белой футболке с надписью SHIT и драных шортах.

Это страшно бесит моего шефа – Дженкинса. Именно поэтому я и создал такой имидж. Мое лицо осталось в памяти компьютера компании с тех времен, когда я еще ходил в офис. Меня как сняли 3D сканером двенадцать лет назад, таким я и остался в глазах потолстевших и полысевших коллег.