Теледжиннсовщина

— Я? — изумился Петр. — Посмотри вокруг, парень, что здесь написано и, особенно, нарисовано: вот где настоящее богохульство!!! Даже мне до этого далеко, а вам двоим и вовсе не светит. К вашему сведению, я всего лишь врач, специализирующийся на человеческих паразитах. И считаю, что приношу гораздо больше пользы, чем вы. А в подтверждение моих слов давайте подождем, пока подо мной, по вашей трактовке, величайшим грешником, разверзнется земля! — безапелляционно заявил он. Все замерли в молчании, ожидая неизвестно чего. Прошла долгая минута. — Облом, ребятки. Небесная канцелярия со мной полностью согласна. Так что вот вам брошюрки про человеческих паразитов, идите, изучайте и проповедуйте гигиену! — он подхватил всю кипу, сунул в руки парочке, и сделал им ручкой. В последний раз, насколько он помнил, его так доставали в поезде дальнего следования, когда с самого утра сонных пассажиров громкими криками прямо в ухо настойчиво призывали купить то, чем славится данная местность. Оно бы и ничего, если бы пятнадцать следовавших друг за дружкой ходоков предлагали разные товары: предлагать одно и то же в пятнадцатый раз — явный перебор. И радость вызывало только то, что подобная беда была лишь с поездами и автобусами.

Как выяснилось теперь, не только. Сервис улучшается, и ходоки приходят на дом, что б им пусто было. Какого черта они не штурмуют дома, где живут депутаты Государственной Думы и олигархи?

Словно в подтверждение его пессимизма, с первого этажа донеслось гневное и жутко непечатное перечисление недостатков, родственников и умственных способностей двоих недоумков. Кто-то из жильцов поднимался по лестнице, сопровождая подъем то ли выразительным чтением стенных надписей, то ли собственных мыслей относительно тех, кто это написал. В любом случае, он был явно раздражен. Но кое-что в его словах Петра заинтересовало: двумя недоумками оказались не те, о ком он подумал поначалу, а совершенно неизвестные, посторонние личности.

Человек, поднимавшийся на этаж, перебирал врученные ему встретившейся на выходе парочкой брошюрки о вреде паразитов, одну за другой швыряя их на пол. Петр хмыкнул: религиозным «просветителям» нет дела до земных проблем. Им бы со своими страхами и страстями разобраться. Что ты: мысли от увиденного на одном только первом этаже надо замаливать неделю, а парочка сумела добраться до третьего!

Он прикрыл дверь, посмотрел в глазок и прислушался. Поносивший весь белый свет мужик лет сорока остановился напротив. Поковырявшись в замке, он пнул собственную дверь, а на прощание так злобно взглянул на квартиру Игоря, и такое сказанул напоследок про соседа, телевизор и неизвестных двоих, что изумленный Петр понял: он и есть тот самый ближний. Зашел в гости после вчерашнего погрома, увидел чудо-технику и решил заполучить ее себе на память. И почти заполучил, но что-то пошло не так.

Надо бы с ним переговорить.

«Дзынь»! — лениво и тихо звякнул звонок, Михалыч пробурчал ругательства себе под нос куда громче. Дверь открылась, он открыл рот, чтобы повторить вышеназванное в сторону гостя, но почувствовал на языке ствол пистолета и решил промолчать.

— Здравствуйте, я ваша нелепая Смерть! — вежливо, в противовес совершенным действиям, поздоровался Петр. — Вы имеете право хранить гробовое молчание в личном гробу, если его у вас нет, то вам предоставят бесплатный государственный! У Вас есть последнее право на исповедь, но за то, в чем Вы покаетесь, Вам успеют набить морду на этом свете. Так что поторопитесь с раскрытием грехов и быстренько отходите в мир иной, не дожидаясь помощи добрых людей! Считаю до трех!

— Фы хто?!! — прошепелявил Михалыч: ствол мешал нормально разговаривать. Язык не поворачивался сказать что-нибудь, даже не эдакое, а обычное простое: риск продырявиться был налицо.

— А ты не видишь?

— Фишу!

— Тогда рассказывай!

— А фде офдеф?

— Опытный?! — приметил Петр. — Ты его держишь в зубах и пытаешься затопить дуло собственными слюнями, чтобы он не выстрелил. Извини, этот номер не пройдет. Где телевизор? В смысле, где Игорь? Ну, и телевизор, заодно.

Михалыч побледнел, в который раз проклиная тот момент, когда решил отдать и вернуть технику: если своровавшие телевизор недоумки намекали на убийство, говоря про непредвиденные осложнения, то дело — труба.

— Нифехо не фнаю!

— А если стрельнуть… — лицо Михалыча приобрело земляной оттенок. Петр мысленно чертыхнулся, увидев, как быстро Михалыч привыкает к земле, и поправился. — …в смысле, подумать? Кстати, можно войти?

Михалыч посторонился. Петр вошел в квартиру и опустил пистолет. Стряхнул его и скривился, увидев, насколько Михалычу удалось его заполнить.

— Итак, что ответите, уважаемый сударь, на мой скромный вопрос? Сами понимаете, я — не милиция, и вежливости не обучен.

Михалыч глубоко вздохнул.

— Как будто они обучены! — вырвалось у него.