Телепортация

Знай, в каждом городе живетПосланник ангельский, хранитель.В сердцах растапливая лед,Как по щитам, читая в лицахЛюдских, что в душах их творится…Он гениев сопровождал,Неискушенных ограждал,Заблудшим помогал найтиМаршруты к светлому пути.Случилось в некую мне поруВ московский приземлиться город.И все, что дальше приключится,Расскажут вам теперь страницы.Хотя о том не говорят:С собой уносят и хранятНа небе память о заданьях,Но повстречал в Москве я Таню… Ей было двадцать, может, боле,На первый взгляд – одна из тех,Кому никак не наиграться,Не повзрослеть, не налетаться,Но осуждать летящих – грех…Ныряя cнова в облака,Ее крылатая душа,Сводя с ума друзей и близких,Могла такое натворить!Но разве можно не проститьИнопланетное созданье!В ней – ни угрозы, ни вреда,А уж тем более тогда.(Она ж пока еще не знала,Что значит взрослая игра.)Она сидела утром раннимВ одной из светлых «Кофеманий»В саму себя погружена,Таких инфант не видел я,Признаться вам, уже давно.Что поразило – у нееВ глазах отсутствовало дно —Лишь отстраненность от Москвы,Витая там, где, горы, море,С собою на салфетках споря,Держала ручку как перо,Зачеркивая, исправляя,В исканиях своих сияя…Вот так, по названным приметамЯ встретил юную комету.Вы, верно, ждете от меня,Ее подробных описаний…На удивление, друзья,Мою хариту звали Таня! Так появившись ниоткуда,Ее окликнула подруга,Рассеяв тотчас все чертыНездешней, чистой красотыСвоими звонкими шагамиИ слишком дерзкими духами,Пакетами Lacoste и Hugo,Рассказами о новом клубе.Я не запомнил клуб, увы,Я с светским обществом на «Вы».Она по-прежнему красива,Хоть не оду́хотворена,В ней верх земная сторонаВзяла с приходом модной дивы:Для большинства – весьма смазливой,Под стать столичным нормативам,По мне – наружностью банальной —Нет ни изюминки, ни тайны.Таких я за день десять разВстречал в рекламе, в spa, в отелеВ шаблонном облике моделей,Что так волнует вас, так манит?Одно лишь громкое названье!Пусть в современной красотеЯ нынче многого не знаю,Дам с внешностью универсальнойВсе забывают моментально. Они о чем-то говорили,Но я всего не понимал,Лишь незаметно наблюдалПреображенье нашей Тани.Не спорю, в ней осталось тайна,Но все мирское, взявши верх,Хранило прежним только смех,А по нему легко узнатьО человеке, даже датьПсихологический портрет,Преувеличенья в этом нет.Походка, смех, глаза и руки —Вот составляющие звуки,Мелодии любого жанраИ даже, несмотря на то, чтоВсяк творенье уникально. Не зря так часто говорят:«Влюбился он в небесный взгляд»,Или «в воздушную походку».Сейчас то редкость… больше прокуВлюбиться в громкую фамилью,Карьерный блеск, доход стабильныйИли финансовый успех.Желанней тот, кто признан светом,Будь он похож хоть на скелета,С глазами, словно у крота,Не верят в вечные приметы,От прежних ценностей лишь пепел.На что нам зеркала души,Когда он бусы «Живанши»Нам покупает! Так полсветаМы с ним увидеть поспешим! Вот так толкуют нынче дамы,Но сей мотив не раз в романеЧитатель мой еще застанет,А посему вернемся к Тане.Кому-то, может, и она моглаТакою показаться —Пустому светскому красавцу,Заметь ее он в пестрой стаеБеспечных барышень из Raй́а.Но Таня не ходила в Rай,Хоть видно, что любила танцы,В подобных райских уголкахИз ночи в ночь одно и то же —Пресытившись, спешишь подняться…Москва блудливая похожаНа пятизвездочное ложе. Татьяна, слушая подругу,Вдруг отстранилась к прежним думам,За коими ее засталИ в ней Поэзию узнал…Как часто сам я отдалялсяОт дум земных и устремлялсяВ безлюдный край, а как иначе,К прелестной Музе вместо клатчаИли йоркширского терьера,В руках державшей томик белыйШекспира раннего или Бодлера,Вдруг просветленный взгляд на мнеОстановив, она извнеВновь в «Кофеманию» вернулась,В ней все вверх дном перевернулось,И собственным глазам поверив,Она ко мне шагнула первой. О чем заговорил впервыеС моею юной героиней,Я рассказать вам не посмею…То сокровенное мы с неюДелить поклялись на двоих.У Тани облик был влюбленный,А потому рассказ о нейАмурным почерком я началИ о Москве теперь добрейЯ напишу, гораздо ярче.До дружбы с ТанейЭтот городНичто уж для меня не значил.Конфликт в столице появился,С тех пор в Москву и я влюбился! Есть в этом городе сердца,Они страдают без концаОтчасти от идеализмаИ отзвуков максимализмаИ оттого, что помнят кодексО благородстве. Верят в совесть,Таких сердец не так уж много,На них Москва теперь убога.Приспособленческие геныСместили прежние манеры.Где нет морали – есть кокетствоИ на любой конфликт – ответ, Что цель оправдывает средства,И потому конфликтов нет…А тем, кто хочет быть собой,Им, правда, тяжело с Москвой.Что в современном пониманьи —Служить достойно воспитанью?Литература? Может, Театр?Вы помните такие строчки,Они запомнились мне очень:«Ей рано нравились романы,Они ей заменяли все…»Теперь подруг и папу с мамойГотовы дружно заменитьСоцсети, фильмы и журналы —Взялись всех жизни научить…Увы, на глянцевой культуреНавряд ли вырастут натуры,Способные мечтать о большем,Да чем жених на черном «порше».Золя на это бы сказал:«Вам срочно нужен Мопассан». Да, к слову, Таню воспиталиВ традициях не этих дней —Она попала под влияньеПремудро-творческих людей,Виан, Корта́сар, Гете, Пушкин,Уайльд, Гессе вели c ней дружбу.Она в их обществе поройБывала чаще, чем с семьей —Родители ее в разводе.Я слышал, нынче это в моде.Благодаря учителямИ восприимчивости сильной,Она мудра не по годамБыла в минуты очень зыбкихИ слишком острых ситуаций.Своим умением держатьсяМогла бы Таня состязатьсяНе с сверстниками, а c царицей —Так рано тонкость с интуициейПроснулись в девичьей душе.Тому причиной, как ужеВы знаете, был выстрел в детство:Развод родителей ей сердцеДал проницательней в сто раз,И в нем открылся третий глаз. Простите мне мои прыжкиНа тему с темы. Романистов,

Столь нашей героине близких,В строфу я снова возвращаю.Хоть меж собою отличалисьОни серьезно, и о многомЕе духовным педагогамДруг с другом б захотелось спорить,Сумели все же передатьВложив в свою простую повесть,Ей лучшее и развиватьСтарались в ней свою способностьИначе жизнь воспринимать.Свой Дар передает вперед —кто через книги, кто – по нотам.Наступит день, тот самый Кто-тоЛицом бессмертным будет избранИ на служенье к Фебу призван. Училась Таня в МГУ,На факультете журналистов —Полуфилологов-лингвистов,В душе немножечко артистов,А сердцем преданных перуСтудентов. Многие в долгуПеред любимой alma mater,В талантах воспитавшей как-тоПрофессиональных репортеров,Редакторов и режиссеров,Примером ставших для других.Парфенов, Познер, БоровикНемало выдали улик,Как сила в слове заключалась,Лишь c ним бы верно обращались. Журфак был самым разношерстнымИз ломоносовских ячеек.У тех язык и ум был острыйУ этих – Tods еженедельник,Одни шумят в курилке душной,Прогуливая полсеместра,Другие – нужное с ненужнымЗубрят в библиотеке местной.Здесь много странных персонажей,Сторонниц готики и гранжа,Принцесс манерно-эпатажных,Муз декадентного искусстваИ барышень иного русла,Наследниц избранных фамилий,Чьи предки преданно служилиНауке – кто, а кто – культуре,Политике, архитектуре…А внучкам их досталась честьПопасть на факультет невест. Уж много лет всем первым курсамЗа их деканом повелосьЧитать всемирную исторью,В сердцах еще наивно знойных,С начальных дней стремяcь вложить,Какой не подобает бытьВторой древнейшей из профессий.(Назвал так Аграновский прессу.)Так вот, легенда факультетаРассказывал своим студентамО тонкостях четвертой власти —Он был рассказчиком прекраснымИ в чем-то очень Дон Кихотом,Ведь был уверен, что кого-тоСмысл тех речей найдет и тронет,Студент Учителя поймет,Что значит в деле Дон Кихот. Студенческая жизнь, отчастиВступительной являясь частьюДля многих юных институтокК публичной жизни – от прогулокИз факультета к факультету,Девчонок учит всем секретам:Походки на высоких шпильках,На лекции о Метерлинке,Снимая с пиджака ворсинки,От старшей узнают подружки,Что лучшие десерты в «Пушкин»,И их потом уже не тянетВ столовой пудинг есть овсяный.Пробел между «хотеть» и «мочь»В них дразнит голод и помочьСтарается их спеси ярой:«Я создана носить тиару» —Читается на этих лицах,Таких девчонок – полстолицы! Они спускаются в метро,C толпою не сливаясь бледной,И c видом взбалмошной царевныДают понять, что в подземельеОни лишь временно. Им тронЗарезервирован с рожденья.И бросив на вагон надменный,Слегка превосходящий взгляд,Они семнадцать раз подрядКлянутся про себя, что вскореСудьба перевернет им горы.Фантазии подобны лести,Под скрипы рельс приятно грезить,Но скоро оборвется нить —Им через станцию сходить. В своих мечтах она живетУже без проездных билетов,На суперскоростной каретеШофер теперь ее везетОт Третьяковского проездаПо мелким будничным делам.Поверить только, что в madameОт первокурсницы неместнойОстался лишь акцент одесский!Итак, мечтательнице честнойПора освобождать вагон,И ей пока что неизвестноО скором будущем своем:Что встретится на третьем курсеЕй аспирант смешной и шустрый… Она, влюбленная в него,Забудет глянцевые грезыИ будет счастлива от розыИ от свидания в кино.Однажды с предпоследних лекцийСбежав с ней по весне гулять,Он сцену из картин советскихНапомнит городу опятьО чувствах университетскихИ на Тверской, у дома пять,Предложит руку ей и сердце…Они наймут себе жилье,Начнут этап совместной жизни,Сыграют свадьбу, только ближнихСобрав за праздничным столом.Уедут в Грецию потом,Чтоб десять дней побыть вдвоем. И став женою аспиранта,Продолжив ездить на метро,Живя на среднюю зарплату,Она забудет про EtroИ прочие капризы глянцаИ будет тихо улыбаться,Родив и сделавшись наседкой,Когда чванливые студентки,Зайдя в вагон, на пассажировПолузадумчиво-тоскливыхПосмотрят строго и брезгливо,Она по вздернутым носамИ гордым девичьим глазамУзнает прежнюю себя:«Такой была когда-то я». Отец воспитывал принцессойСвою чудеснейшую дочь,Катал ее на мерседесахИ, все дела оставив прочь,Устраивал по выходным(Она два дня бывала с ним)Сюрпризы, праздники, но честно,Важней всего для Тани – вместеПобыть с ним было, им двоимВ те дни принадлежал весь мир.Она всегда на первом местеБыла для папы, говорилОн это Тане и курил,Задумавшись, в воскресный вечер,А дочь в тот миг старалась крепчеОбнять его, момент прощаньяУ них всегда так проходил:В машине сидя, он следил,Как машет папе ручкой Таня… Порой насколько счастье просто —Когда себя ребенком взрослыйСпособен снова ощутить,Ведь детство можно разбудитьВ любом из вас – вот бросит мальчикВам, промахнувшись, в ноги мячик,И вы с улыбкою азартнойУже пасуете обратно.Или подруга у «Стрелы»Ждет не дождется встречи с вами,А вы бежите со спины,Чтоб ей глаза закрыть руками.А сколько раз тянуло в зимуСнежками забросать любимыхИ жизнерадостных друзей… Все эти чудосостояньяНе в шутку продлевают жизнь,Поэтому, наверно, мамаЛюбимой нашей героиниСтоль молода и так красива —Она была наделенаДушой ребенка. И смоглаВо многом передать и ТанеСвои мистические знанья,Шестое чувство, интуицью,Ведь дети чувствовать людейИ видеть истинные лицаСпособны с самых первых дней.Случалось, многие сперваНе верили, когда онаПроизносила вслух свой возрастИ тут же добавляла новость,Что у нее есть вдвое младшеСебя единственная дочь —Во многом схожа с ней точь-в-точь. В них было больше, чем родство,Они ровесницы по душам,И потому, наверно, лучше,Чем мама, не могло быть друга.Не каждой девочке, скажу вам,Дают в подарок небесаВсе то, что в маминых глазахУзнала Таня о своейБесценной миссии в судьбеРодительницы и подруги.Они с годами друг для другаСмогли стать тем же, чем был югДля птиц во время зим и вьюг.Когда же Таня подросла,Их дружба сделалась духовней,И наконец себя как с ровней

Вести для мамы день настал.Вот почему для нашей ТаниОна была не просто мамой. Когда-то, двадцать лет назадВесной такси в Нескучный СадВезло беременную даму —Вы правы, Танечкину маму.За нею сверху наблюдалиМои небесные друзья,Храня от всяческого зла.Вдруг с нею пожилой водительЗаговорил не как таксист,А как чудесный покровительЕще не рожденных детейИ их прекрасных матерей.Он многое ей предсказал,А под конец всего сказал:«Запомни, дочь, слова мои,Только от истинной любвиРождается ребенок-гений,В минуты страстных наслаждений,Как инь и ян, душа к душеВзаимно тянется в сплетеньеИ отдают как в отраженьеДруг другу все, что есть вообщеУ них от нынешней Вселенной.Собрав родительские гены,Чтоб их умножить в продолженьи,Скажу иначе – в малыше.И вот все лучшее, что в вас,Небесное, сверхчеловечьеСвернется коконом тотчас —Не объяснить такое речью.Когда приблизится момент,Даст небо пятый элементВ лице особого ребенка.Тем двум, чьи чувства были к БогуЗа знаком “да” устремлены.Твое дитя – дитя любви,Господь тебя благослови».Москва тем временем влеклаИскателей земного счастья.Попасть к ней в хищные объятьяМечталось всем – от карьеристовДо начинающих артистов.Так каждый со своим талантом,Cверхчеловеческим азартом,Умом иль длинными ногамиК столичным мчался берегам.Для них благословенье Бога —Проникнуть в светскую струю,Тогда элита Таганрога,Листая свежий номер Vоgue’а,На заключительных страницахCлучайно в праздничной девицеУзнает дочь своих соседейИль чью-то бывшую жену… И вот банальнейший конфликтУсовремененной принцессы:С одной посмотришь стороны —Ей хочется любви, как в пьесахПера бессмертного Шекспира,Но те, кто нимфами любимы,Обычно из другого мира…Да – молоды, да – романтичны,Но с ними жизнь проблематична,Хоть и умеют превращатьСвиданья в сказочный Эдем,Но сказки и Эдем не вечны,А нимфы гибнут от проблем!Они ж изнежены Олимпом —Как нелегко живется нимфам! Но в мире что-то изменилось,Возможно, нимфы истребились?Ведь те, кому слегка за двадцать,В мужчинах стали разбиратьсяНе хуже хищноглазых женщин,Которых жизнь сквозь столько трещинЗаставила перелезать,       чтоб стать как эти в двадцать пять!Хитры, расчетливы, опасны,Трезвы душой, как old madame,И холодны не по годам,Максимализм в огонь льет масло –Им хочется всего и сразу!Итак, включив расчет и разум,Закрыв все чувства в темной клетке,Готовы нимфы к нужной сделке. Москвою правят власть и секс.Не то чтоб для кого-то новость,Как эта ядерная смесьГасила в людях стыд и совесть,Толкая с прочных рельс в капкан,Напоминающий вулкан,Где все горят в столичной лавеИ создают тугие сплавыЦиничных сверхпорочных братств.Беги от них, как от отравы, —Во имя роскоши и славыРазменивать себя не надо,Им не оправдана цена,Нам честь дается лишь однажды,Как и душа – она одна,Так береги ее от лавы. Москва по-прежнему больнаСвоим земным непостоянством,В ней одержимость обновлятьсяПодобна женскому капризу —Быть каждый вечер в новом платье,Но я, позволите, замечу —Одним искусством одеватьсяНе удивишь собою, дамы.Стиль, согласитесь – лишь оправа,А пустоту не спрятать рамой,Как, впрочем, и любой шаблонШедевром никогда станет,К чему бы ни был он приписан.Носить улыбку Моны ЛизыДано лишь редким единицам,И наша русская столицаБыла одной из этих жриц. И мы готовы ей проститьИ дождь, и смены декораций,И неприлично быстрый темп,Попробуйте вы с ней расстатьсяНа дней пятнадцать и тогда меня поймете,Господа, ведь вам приятней просыпатьсяВ объятьях той, что каждый разПо-новому влюбляет васСвоей загадочною натурой.Непредсказуемость амурна,Пленит и сердцем, и душой —Все то же самое c Москвой.Она бывать умеет разной:Подругой, матерью, сестрой,Возлюбленною иль женойИ даже незнакомкой. Стервой.Капризной снежной королевой,Но c сердцем андерсенской Герды.Да… не соскучишься с такой!Любая светская девица,Помимо йоркского терьера,Считает правилом сдружитьсяС каким-нибудь холеным геем,Какой бы ни была подруга,Гораздо лестней будет с другомНетрадиционных ориентацийХодить на Russian Fashion Week,Критиковать стиль trash & freakИ обсуждать, как на ЮратеСидело бежевое платье,Что Хромченко похорошела,Долецкая помолодела,Но, несомненно, взял Гран-приПростой минимализм Шахри. «Жизели» гей не скажет «нет»,Идея посетить балетЕму приятнее футбола,Хоть он лицо мужского пола.Искусство, мода, spa, диеты —Он станет искренним экспертомВ любом из названных вопросов.Гей пользуется бо́льшим спросомВ профессиях, где культ на внешность —Редактор мод, PR и fashion,Век глянцевых коммуникацийБлагословил его с лихвой:С его идеями считаться,Помимо дам, привык любой,Гламуру подданный «герой». Но вскоре появился Стас.Знакомьтесь – денди, ловелас,На вид – за тридцать с чем-то лет,Спортивный, холост и эстет.Носил дизайнерские фраки,На ужин афродизиакиС друзьями в Вed’e поглощал.Стас гармонично совмещалС весельем свой серьезный бизнесИ брал все лучшее от жизни,Во всем всегда на высоте.Он разбирался в красотеСо званием профессионала,А значит, в тот случайный вечерНе мог быть Стасом не замеченСоседний стол в курящем зале —Там с мамой ужинала Таня. Заговорил он с ней спокойно,Держался вежливо, достойноБез лишних слов и комплиментов —Он образцовым этикетомРасположить к себе сумел.Хочу признаться, этот вечерБыл знаковым для ихней встречи,Ведь Стаса в зале появленьеСовпало с днем ее рожденья.В любой другой момент знакомстваСтас, вероятно, на приветСмог получить лишь только «нет».Давайте к Тане мы вернемся.Сама собой удивлена,Что на знакомство согласилась,Оставив имя с телефоном,Она с поклонником простилась.Пора ей к празднику спешить,Чтоб ночь свою не пропустить. Стас просыпался в восемь с лишним —К десьти его ждала работа,Так, каждодневные заботы —Звонки-звонки, переговоры,За бизнес-ланчем разговоры:Где поместить свою рекламу,В каком из новых ресторановЗаводят девушки знакомства,Что нынче пользуется спросомНа рынке бизнес-инноваций,Кто из московских светских львицДостойней зрительских оваций(Мужчины обсуждать девицВсегда не прочь – им дай бы повод).

Со встречи к встрече – вот и вечер,От дел пора передохнуть,Стас в фитнес-клуб cвой держит путь. Помимо фитнеса и модыУ Стаса были также хобби:Машины, доски, аквабайки,Любитель скоростной разрядкиЛетал по трассам и воде.Зимою в снежной красотеЕго приезда ждали Альпы,Свои поездки по стандартуОн разделял на те, что служатКак дополненье имидж-нуждам:Сардинья – летом, в сентябре —Милан и Монц, в календареЕго расписаны на годСобытья значимые отГран-при Ферарри и концертаВ La Scala нового балетаДо Каннского кинооткрытьяИ даже тайного прибытьяВ Нью-Йорк какой-нибудь звезды. Но были и такие дниВ его до лоска пестрой жизни,Когда от светских па и мыслейХотелось вырваться на волюКак можно дальше – на Кавказ;Про горы был наслышан Стас,Влюбленный в высь сильней, чем в море —Он был романтик, как Печорин.Но от условностей столицыИ Путин может измениться.Так вместо Закавказья краяСтас стал раз в год по ГималаямВ паломничество отправляться,Чтобы в молчаньи пообщатьсяС самим собою в медитациях. В ночной Москве, как всем известно,Все те же лица – томно в креслахСтолично-модных ресторановСидят за кофе и скучают,Другие дерзко изучаютНедавно прибывших красоток,Слегка хмельных полукокоток,И через несколько минутС уловом пойманных подругОхотники уже решают,Где лучше всем продолжить ночь.На Бронной – Аиста терраса,Там чинно все сидят до часу —Старлетки, леди, ловеласы.Московский глянец – этой кастеЯ уделю пять строф отдельно,Ну а пока заметить смею,У Новикова очень частоУвидеть можно было Стаса. Тот вечер не был исключенье,Гарсон уже принес печенье,Фруктовый фреш, имбирный чай;Стас был с друзьями.Ранний майГулял по улицам вечерним,Стас был приятным предвкушеньемНа этот вечер отвлеченОт холостяцких развлечений.С момента чудного знакомстваПрошел час с лишним.Легкий ромЛишь раздразнил волну эмоций,И наш герой, взгянув на номер,Почти что наизусть знакомый,Решив услышать Таню снова,Набрал уже те десять цифр.Каким он показался маме,Вы догадались, если ТанюОна с ним отпустила в свет. «Серьезный, есть в нем интеллект»,Умен, должно быть, раз в очках,На впечатлительных сердцахОправа сартровско-мужскаяСей отпечаток оставляет,Да беспокоиться ли надо,На вид он безобиден, правда?Но вы не знаете – кто Стас,К тому же ангелы бессильныОт страсти отвлекать мужчину,Когда ему, присев на плечи,Все шепчет-шепчет что-то нечисть.А он не видет ничего,Кроме каприза своего. «Ее ничем не удивить,Ну, в смысле всех таких приемов», —Подумал Стас и пригласилОн леди в парк аттракционов.В любой it-girl живет принцесса,У каждой девушки всегдаЕсть ахиллесова пята —Об этом помнил Дон Жуан,И Стас об этом тоже знал.Ночь утопала в огоньках,А в это время где-то в парке,Скользя по горкам на коньках,Тонула Таня в облакахСвоей наивной головою —Как был доволен Стас собою!Да, у него все получилось:Она почти в него влюбилась. Такого не было ни разуC ней. На катке, ну а потом,Когда с луною вспыхли стразы,Прогулка в воздухе. ВдвоемC ленивой круглой каруселиНа город бросили две тениОн и Она.На колесеВсе ближе поднимались к звездам,И приближалось волшебство.Мгновенье в вечности замерзнув,Зажгло еще одну звездуИх поцелуем в ту весну,Ведь нет минуты ярче той,Когда вас кружит над МосквойМеж звездным небом и землей. Проходят дни – она, мечтая,В своем безлюдье пребываетВдвойне странней и молчаливей,По-отрешенному счастливыйБросает взгляд на повседневьеВ таком вот длительном затменьи.Прошло уже намало дней,Она все в том же настроеньи,Рассеянней, лицом бледнейИ сторонится всех друзей.Ей больше хочется молчать,А в ночь с бессонницей игратьВ «не веришь – веришь» у окнаНет, наша Таня не больна,Она всего лишь влюблена. Не дай вам Боже в кавалерыЗаполучить коллекционера.Игра совсем не стоит свеч —Для них вся жизнь из новых встречИ неизбежных расставанийПостроена.Ведь нет желаньяОстановиться и начатьГлаву совсем иного плана.Подобно страшному капкануДля них понятье постоянства,И с легким дендинским жеманствомОни (естественно, не сразу)Свою отточенную фразуТебе преподнесут в момент,Когда решат свести на нетC тобой все будущие ра́зыНу и дальнейшее общенье:«Я не исчез и не играюсь —Я просто очень опасаюсьТаких серьезных отношений». Как распознать их, как узнать?Порою их не угадать…Одним из них и был как разУж всем известный этот Стас.Страшней всего, чтоб вам понять, —Ему хотелось доверять!И Стас об этом знал прекрасно.Вот в этом-то и вся опасность,Когда обманчивая внешностьОбезоружив, обожжетВам крылья,А потом в дальнейшем,Наслушавшись всех этих бред-шоу,Нам всем становится труднейПоверить в искренность людей. Ей столько хочется сказатьЕму при встрече, но покаОт Стаса не было звонка,Хотя прошла почти неделя.Вот постепенно стали с телаСползать мурашки эйфории,А те душевные стихииУмолкли и сплелись в комокПечальных мыслей, дум, тревог.Да все вокруг, в чем нету Стаса,Воспринимается напрасным.Болезненна и уязвима,Ей стала жизнь невыносимойИ намертво застывшей тенью,Собою заслонившей солнце —Вот как Душа в ней к Стасу рвется! Реальность спряталась в туманы,Свои мильон терзаний ТаняС достоинством должна пройти.От всех храним мы взапертиТо, c чем был связан первый шрам.Свидетели сердечных ранЕй ни к чему,А это значит,Ее одну сейчас оставимВ плену своих воспоминаний,Опомнится – опять поплачет,И так по многу-многу раз,Пока всех слез из юных глазОна не выльет на подушкуВ обнимку с плюшевой игрушкой. Друзей у Стаса не водилось,Судьба с ним так распорядилась.Знакомых был обширен круг —На день приятелей, подруг,С кем можно весело, красивоПотратить время. Балерины,Банкиры, тележурналистыИ рестораторы, артисты,Они в лицо Героя знаютИ постоянно приглашаютКто на показ, кто на премьеру.Жизнь в свете – это как карьера,

Работа над самим собой,Чтобы со временем любойПриход твой оценил бы честью,Ну а пока быть в нужном местеВсем новичкам желаю я,Раз им так хочется туда.Читал ли он? GQ и Тatler,Немножко увлекался art’ом.Но это так – по настроенью,Он Винзавод с ГазгалереейЧастенько путал. Но затоПо театрам был большой знаток.Фоменко – мастер «Трех сестер»,А «Три товарища» – у Волчек.О «Современнике» он оченьОсведомлен, один актерКогда-то в театре том был мэтромИ Стасу дедом – по секрету.Но разговоры о высокомСтас вел при случаях особых.Не каждой барышне охотаС мужчиной обсуждать «Идьота»,Не лучше ли пойти в кино? Он их любил по трафарету,Дарил волшебные букетыВанильно-желтых орхидей,Прогулки в парках, рестораныИ приглушенный свет в кальянной.План идеального свиданьяОдин и тот же, как всегда,Нам цель понятна и ясна:В миг наступившего прощанья,Чтоб был конец завоеванью:Раз – поцелуй, два – вот и спальня,На три – под мягким одеяломУстало шепчет «мне пора».Но уходя, откроет тайну,И тайна эта такова:Что для мужчины будет подвиг,Для леди может стать провалом,И как бы ни было бы больно,Не может леди не признать,Что лишь была одной из многих. Итак, мечтал он о своем —Увидеть мир, построить домВдали от родины советской,Влекла его иная местность,Но историческая воляСвоею судьбоносной ролью,Растасовав иначе карты,Вернула мысленно обратноГероя – в прежнюю страну,Поняв, что случай на кону,Герой себя повел иначеИ стал со временем богаче.Поблекли прежние порывы,Все невозможное возможноПо новым правилам игры,Он стал циничней, осторожнейРомео умер в нем, увы. Друзья, поверьте мне на слово,Но в Стасе ничего такого, особенногоНе нашлось – подругам Тани удалосьВсего за несколько минут                    прийти к такому заключенью,Взглянуть насквозь и за секундыНарисовать портрет занудный —Для них был Стас и стар, и скучен —Мне ж поручили все озвучить.Он никакой – вердикт Кристины,Нелепый, есть от мистер Бина в нем что-то,Может быть, очки?Напоминает он кого-то…Да нет, не Бин, а Гарри Поттер(Но только двадцать лет спустя).Зачем тебе такой мужчина?Он несуразный для тебя,И, разложив его по полкам,Подруги Стаса окрестилиВ такое сказочное имя. Стас жил на верхнем этажеВ заоблачно высокой башне.Из панорманых витражейМосква ему казалось крашеВсех первых мировых столиц.Когда звучал в квартире Prince,Под вечер, за стаканом виски,Он к стеклам приближался близкоИ опрокидывался взглядомНа набережную. C нею рядомБольшим сияющим пятномСверкал на Стаса Белый дом,Футуристичекое ситиИ ламп бесчисленные нити,И МГУ, и Кремль, и храмСпасителя – такой экран,Лишь небожителям он дан! Итак, как славный мой Онегин,Герой наш был довольно преданУкладу аристократичной жизни.Внести уют в квартиру призванБыл архитектор из Тосканы,Тот многоярусно и странноСкрестил барокко и Восток —На слух, о да, культурный шок.Но все в итоге оказалосьДостойным индивидуальностьГероя нашего дополнить,Деталей всех сейчас не вспомнить.Роскошный авторский проект,Все гармонично. Даже пледИз кашемира под каминБыл куплен темно-голубым,Фарфор немецкий, ой, а двери!И весь фотоархив Pirelli!Москва, в тебе так много одинокихИ беспризорных женских душ.Ну и зачем нам нужен муж?Толкуют в обществе подруги,Сегодня ж двадцать первый век,Мы наконец пришли к свободе!А это значит, человек,Мужчина ль, женщина ль – неважно,Имеет право выбиратьСебе в попутчики хоть пять!Ведь моногамия не в моде.Но по Венериной природе,Влюбляясь, леди забываютВсе мысли, сказанные ранее,И шарм случайных приключенийСгоняют на последний ряд —Теперь для них важней в сто кратФундамент прочных отношений. Зачем им свет? Ведь знаю я,У них есть собственное солнце —Двухгодовалое дитя,Оно растет, поет, смеется,Не видят мамы – им известныЗанятий ряд поинтересней:С утра салоны красоты,Пилатес с йогой до полудня,Затем с подругой в Prado людномЧас с лишним праздной болтовни,Там уж гляди – пора домойДо пробок, чтоб к пяти покойЗаслуженный себе позволить.Прислугам знак – не беспокоитьНи телефоном, ни детьми,Ей нужно выспаться – к семиПроснуться и опять начатьСебя куда-то наряжать.Вот из роскошной гардеробной,Блистая красотой холодной,Выходит светская жена.По совместительству онаЕще и мама молодая,Но мама, ночью отдыхая,Дитя вверяет гувернанткамИ не считает недостатком,Что из-за новой вечеринкиРебенка няня-филиппинкаНа иностранном языкеО заколдованной рекеБаюкает под колыбельнюИз ночи в ночь еженедельно,А там и месяцы-года… Пройдет детсадовское время,Начнутся колледжи-лицеи,Ребенка переселят в ЛондонИли в швейцарский пансионныйКакой-нибудь закрытый клуб.Не за горами институт —Калифорнийский или Оксфорд.Вернется юношей он взрослым,Обученный от «а» до «я»,Но так и не узнав себя.В семье, оставленной когда-то,Возросший без сестры и братаИ нежной маминой любви.Он мстить всем женщинам землиНачнет, сердца ломая c кровью,Что значит – в детстве не любим.Надеясь сделать маме больно.А может, сложится иначе —Свою семью вчерашний мальчикПостроит в будущем контрастноИ обретет очаг домашнийВ жене – без светского тщеславья,И в детях, не привыкших к няням,Встречающих его с работыСвоей улыбкой и заботой. В поездках на моря всем вместе,Зимой в катаниях воскресныхНа санках или на коньках,В строительстве снеговика.Он посвятит себя своимИ в будни и по выходнымИ будет преданным отцом —Чем сам был в детстве обделен,Одарит всех своих любимых —Таких подарков на витринахВам не найти, они все в нем.Он будет идельным мужем,Жену по-прежнему на ужинНе перестанет приглашатьИ не разучится с годамиВ машину дверь ей открывать —Приятно удивлять цветами,Ходить в кино, дружить домамиС cемьей ее родного брата,Гулять в саду с ней вечерами,Держа ладонь в одной руке,В другой – терьер на поводке.Работа, дом, семья, собака,Как многим кажется, однако,Что эта жизнь легко наскучит.Найдем замену ей получше?.. Но мне пора. Ждет снег колючий.Дантеса пуля смерть пророчит.Меня ждут в двести лет назад.Где Смерть моя. И я ей рад…