Телепортация

– Андерс, Ярузельский. Какое отношение Вы имеете к ним? И потом, кто вас, Советов, просил соваться сюда, на эти исконно польские земли? – перебил капитана Кульчицкий.

– Панове, господа, товарищи! Я вызвала вас сюда совсем не для того, чтобы вести политические разборки – вмешалась в назревавшую ссору Ханна. – Не забывайте, что там, на небесах мы все равны и у нас нет различий ни в вероисповедании, ни в национальности, ни в иерархической принадлежности или какой-либо иной. Лучше давайте вспомним, каким был этот город в разные века и эпохи, и сравним его с сегодняшним.

– Неужели Вы предлагаете нам вспомнить, какая одежда была характерна для самборчан в разные времена и эпохи, или какие виды бабочек и стрекоз водились в этих местах во времена Лжедмитрия или, скажем, советской оккупации? – прозвучал вопрос, исходивший от интеллигентного мужчины лет пятидесяти.

– Ни в коем случае. Я думаю, всем было бы интересно услышать о наиболее памятных моментах из его истории. А Вы, кстати, кто? Представьтесь нам.

– Пожалуйста. Меня зовут Лесь Курбас. Я уроженец этого города, закончил Львовский, а затем Венский университеты, с детства интересовался театром и в результате этого своего увлечения пал жертвой сталинского террора, самого кровавого за всю историю человечества, если Вы не возражаете против такого утверждения. Столь масштабный геноцид устраивали разве что испанские завоеватели по отношению к американским индейцам, Гитлер по отношению к евреям и ещё наверно Пол Пот в Камбодже в 70-е годы по отношению к своему народу. Да, ещё возможно турки против армян. Но продолжу с вашего позволения о себе. Моей профессией была театральная режиссура, и я, как режиссёр с радостью принял бы Вас, пани Ханна, в свой театр, только не в соловецкий, разумеется, а в основательно позабытый ныне киевский «Молодой театр» или ещё лучше – в харьковский «Березиль». Правда, он был признан по сфабрикованному протоколу общего собрания его участников националистическим и за постановки спектаклей в нём я был арестован. Но Вы там были бы звездой первой величины, поскольку необыкновенно театральны и музыкальны. Возможно, Вы сами этого не подозреваете. И в лучшем из моих театров Вы бы сыграли Медею или Андромаху.

– А клоуны вам не требуются? К такому выдающемуся режиссёру, как Вы, я бы даже с БАМа прилетел. Бросил бы всё к чёрту и прилетел – выпалил скороговоркой Ромик.

– Сегодня эти жертвы никому уже не нужны. В скором будущем театр не будет стоить того, а через какое-то время и вовсе прекратит своё жалкое существование. Дай бог, чтобы этого не случилось, но тенденция именно такова. Причём, поймите меня правильно, существование театра не как института, находящегося в определённом здании, а его природы и сущности.

– По-моему, так пессимистично высказываются многие деятели культуры не много не мало, последние две тысячи лет.

– Правильно. Но последние две тысячи лет не существовало столь мощных технических средств для трансляции человеческого голоса, музыки, изображения на сколь угодно большие расстояния. Сегодня всё это имеется в арсенале людей. Но самое главное, не возможно реализовать свободные от политической коньюнктуры темы, нет талантливых авторов и, соответственно, талантливых пьес. Даже, скорее всего, не это. Броская реклама, телевизионный клип оказывают в этом мире потребления более сильное влияние на аудиторию, чем психологическая драма или интеллектуальная пьеса. Поэтому либо идеология в угоду кому-то, либо пошлость. Всё упрощается, требования сводятся к минимуму, культурные ценности девальвируются, и властвует одна только вульгарность, цинизм и кич.

– А человеческий фактор?

– К сожалению, он всё больше сходит «на нет». Никто ничего не хочет делать «за просто так» или, так скажем, из любви к искусству.

– Не правда. Вы посмотрите, что происходит в Сибири. Со всех концов страны сюда съезжаются люди, чтобы строить, созидать. Да, за деньги, но многое делают и просто так, как Вы говорите, из любви к искусству. Без них были бы немыслимы эти гигантские стройки века, освоение космоса, военная мощь.

– Ну, во-первых, то, о чём мы говорим, это разные вещи, а во-вторых, я тоже так думал до 1937 года. Но когда меня в числе нескольких сотен тысяч расстреляли на одной из этих, как Вы с таким упоением говорите, стройке века, только за то, что я, как, впрочем, и Вы, представитель западной, то есть антисоветски настроенной Украины, – перестал так думать.

– Между прочим, в Сибирь я поехал по зову сердца, как коммунист, который вступил в Коммунистическую партию, кстати говоря, здесь, на западноукраинской земле, а Вы мне приписываете какие-то антисоветские настроения. А что касается политических расстрелов в 1937 году, то я первый раз об этом слышу – обиделся Ромик.

– Ещё услышите.