Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Моя мама никогда не пыталась улучшить свой имидж вспомогательными средствами. Ни косметики, ни дезодоранта, ни духов, ни поддерживающих лифчиков, ни высоких каблуков. Она отказывалась от омолаживающих кремов и не могла помыслить о филлерах. (Прочитав это, мама спросила: «Что такое филлеры?» Уффф!) Она не брила ноги и подмышки – и до сих пор этого не делает. Вплоть до конца начальной школы я думала, что все женщины так себя ведут, вплоть до конца начальной школы – тогда я заметила, что у других мам не торчат черные муфты из подмышек, когда они машут руками, призывая детей с площадки домой. Я представляла себе, как видят мою маму из космоса астронавты. «Хьюстон, у нас проблема: в пригороде Сан-Диего замечены две блуждающие черные дыры».

И хотя я гордилась маминой уникальностью, я до смерти боялась, что меня из-за нее будут дразнить. Я объяснила ей, что можно махать мне с меньшим усердием, держа при этом локоть по шву.

Долгое время я многого не знала о «женских штучках». Мне было за двадцать, а я все думала, что чаевые мастеру депиляции дают, чтобы она хранила молчание об увиденном.

Мой отец тем временем смотрел свысока на все, что казалось ему «ненатуральным». Он ненавидел духи и любые искусственные запахи. Однажды я попрыскалась из флакончика подружки «Белым мускусом» от The Body Shop, а папа скривился и открыл в машине все окна. Когда он застал меня с накрашенными губами, то посмотрел на меня так, будто я только что расправилась с огромной пандой и навела себе боевую раскраску ее кровью и кишками.

В общем, я росла, имея особые представления о женственности. Я думала, что как-то искусственно улучшать свой вид – значит страдать от полного отсутствия самооценки. И если я это делаю, значит, я недостаточно крута, чтобы просто быть собой. Все девочки с косметикой на лице, крашеными волосами, искусственным запахом казались фальшивками. И только я, выходя в мир со своей природной вонью, была настоящей. Конечно, верность себе не спасала от дискомфорта. Во мне постоянно боролись самодовольство и стыд. Постепенно я поняла, что есть способы самовыражения, которые добавляют штрихи к уникальности, а не скрывают ее.

В конце концов я выросла, постоянно размышляя о социальных нормах, потому что никогда им не соответствовала. И хотя сейчас я навожу красоту многими способами, которых раньше чуралась, может, именно из-за своего воспитания я все время задаюсь вопросом «зачем?».

Не уверена, что могу во всем винить родителей. Хотелось бы, но не думаю, что их неприятие бритвенных станков объясняет, отчего последние несколько дней я провела, штудируя современную художественную литературу в поисках упоминаний геморроя. Ну или почему после тяжелой недели я целый час расслаблялась, просматривая видео о выдавливании прыщей на ютюб-канале Dr. Pimple Popper.

Я не утверждаю, что понимаю все лучше, чем другие женщины. Но мои драматические и настороженные отношения с собственным телом, кишками, мозолями, пупком и множеством потовых желез заставили меня искать ответы у знатоков: от идолопоклонников с острова Бейнбридж до главных экспертов по вшам в Дании.

Эта книга не избавит от плохой прически, не вылечит молочницу или любую другую болезнь. Но я надеюсь, что, наведя увеличительное стекло на наши убеждения, практики и соски, эта книга поможет сделать шаг от самобичевания к восхищению, от стыда к чувству собственного достоинства и от вагинального запаха… Хм, пожалуй, вагинального запаха не избежать. Но послушайте, на самом деле ПМС – это суперсила!

Верхняя часть

1

Бородатая женщина

Это случилось на рубеже столетий. Мне было 19 лет, я училась в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, где полно девушек с молочно-белой кожей и острой мексиканской еды. Как-то раз мы с друзьями отправились поужинать в ресторанчик на бульваре Сепульведа: там очень вкусные тако. Официант Густаво, смуглый и очень красивый, все посматривал на меня.

Никогда не забуду это имя – Густаво. Мы флиртовали за орчатой[1], строили друг другу глазки, когда он подавал гуакамоле. Мои друзья словно куда-то исчезли, и мне казалось, будто мы в комнате одни. Каждый раз, проходя мимо нашего столика, Густаво таинственно смотрел в мою сторону. Я возвращала ему взгляд с дивидендом улыбки и обещанием гораздо большего. Казалось даже, что в долгом брачном танце этого вечера мы непременно поговорим о чем-то важном, а не только о блюдах дня.

Наконец, Густаво принес счет. Сейчас или никогда. Густаво положил перед моими друзьями счет и склонился к моему ожидавшему уху. Я вся дрожу от волнения: что же он скажет. Номер телефона… адрес… предложение руки и сердца…

И тут с его сочных губ, как червяк с крючка, сорвались пять простых слов, которые навсегда отпечатались в моей памяти.

«Мне нравятся твои блондинистые усики», – сказал Густаво.

* * *

Прошло 11 лет. Я вот-вот выйду замуж за прекрасного мужчину, покрытого волосами. С ним я чувствую себя не только счастливой, но и гладкой. И я посвящаю эту главу ему, потому что мне есть что сказать.

Дэйв, ты себе даже не представляешь.