Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть

Стив Порджес помог мне осознать, что быть в той или иной степени настороже для млекопитающих – естественное состояние. Тем не менее, чтобы почувствовать эмоциональную близость к другому человеку, нам нужно временно отключить свою защитную систему. Чтобы играть, размножаться и воспитывать потомство, мозгу нужно отказываться от своей естественной бдительности.

Многие пережившие травму люди постоянно слишком бдительны, чтобы наслаждаться обычными жизненными удовольствиями, в то время как другие чересчур отрешенные, чтобы воспринимать происходящее – или реагировать на признаки реальной опасности. Когда дымовой датчик мозга выходит из строя, люди больше не бегут, когда им нужно спасаться бегством, и не дерутся, когда им нужно давать отпор.

Крупнейшее НДО-исследование (неблагоприятный детский опыт), которое я подробно рассмотрю в девятой главе, показало, что женщин, столкнувшихся в детстве с насилием и пренебрежительным отношением, в девять раз чаще насиловали во взрослой жизни. Женщины, чьих матерей в детстве на их глазах избивал партнер, значительно чаще сами становились жертвами домашнего насилия (15).

Многие люди чувствуют себя в безопасности, лишь когда им удается ограничить свои социальные контакты поверхностными разговорами, в то время как реальный физический контакт способен провоцировать бурные реакции. Вместе с тем, как заметил Порджес, для любого проявления глубокой близости – крепких объятий, сна в одной постели с партнером, секса – человек должен допускать физический контакт без страха (16). Травмированным людям особенно сложно различать ситуации, когда им ничего не угрожает и когда они в опасности. Чтобы заново этому научиться, нужно целенаправленно испытывать ощущения, способные восстановить чувство физической защищенности, и к этой теме мы еще не раз будем возвращаться в последующих главах.

Новые подходы в лечении

Если мы понимаем, что травмированные дети и взрослые застревают в режиме «бей или беги» или хронической отрешенности, то как мы можем помочь им отключить эти защитные приемы, которые когда-то помогали им выживать?

Некоторые одаренные люди, работающие с пережившими травму пациентами, интуитивно чувствуют, как этого добиться. Стив Гросс раньше заведовал игровой программой в Центре травмы. Стив частенько прогуливался по клинике с ярко раскрашенным пляжным мячом, и каждый раз, когда он видел озлобленного или оцепеневшего ребенка в приемной, он широко ему улыбался. Дети редко как-либо реагировали. Затем, спустя какое-то время, он возвращался и «случайно» ронял мяч рядом с сидящим ребенком. Нагнувшись, чтобы его поднять, он слегка подталкивал мяч в сторону ребенка, который, как правило, безразлично пинал его обратно. Так постепенно Стив вовлекал ребенка в игру, и вскоре улыбка сияла уже на обоих лицах.

С помощью небольших ритмичных движений Стиву удавалось создать небольшое безопасное место, в котором система социального взаимодействия организма могла начать возвращаться к жизни. Точно так же, сильно травмированным людям может принести куда больше пользы банальное участие в расстановке стульев перед собранием или выстукивание вместе с другими какого-нибудь музыкального ритма по сиденьям стульев, чем обсуждение своих неудач, сидя на этих же самых стульях.

Одно можно сказать наверняка: если кричать на человека, который уже потерял над собой контроль, то это может привести лишь к еще большим нарушениям. Подобно тому, как собаки сжимаются, когда на них кричат, или виляют хвостом, когда их хвалят, люди реагируют на сердитый голос страхом, злобой или отрешенностью, в то время как игривые интонации помогают им открыться и расслабиться. Волей-неволей мы инстинктивно реагируем на эти индикаторы безопасности или угрозы.