Тело призрака

Ганченко кивнул. Он подумал, что судьба в очередной раз преподнесла ему подарок: следователи, рассчитывая на его поддержку, и сами помогут ему разобраться в том, что произошло.

Анатолий сделал паузу, еще раз сверив ход предстоящей беседы с указаниями, которые ему дал накануне Генеральный прокурор. Предложив вернуться к делу Ленина, шеф был приятно удивлен ответом подчиненного. Сивцов проинформировал его о том, что два убийства, похищение тела и появление человека, утверждающего, что он еще недавно лежал в Мавзолее, взаимосвязаны и находятся в разработке, чем и занимается созданная в свое время группа. И уже есть вполне правдоподобная версия, кому и зачем все это понадобилось. Остается только найти мумию вождя, и тогда клубок распутается сам собой. "Генералу" доклад понравился и он пообещал вновь оформить создание группы приказом и, заканчивая разговор, попросил Сивцова докладывать о результатах следствия только лично ему: события, развернувшиеся вокруг Ленина, "раскрутили" серьезные международные процессы и пока неясно, выиграет от этого Россия, или нет. Так что спешить с обнародованием результатов расследования не нужно.

— Но я попрошу вас об одном, — продолжил беседу с Ганченко Анатолий. — Все, о чем мы станем говорить, не может быть использовано в ваших публикациях, более того, никто об этом не должен знать до того времени, пока следствие не будет закончено и я не дам разрешение на обнародование его результатов. Но в любом случае, если вы согласитесь честно сотрудничать с нами, получите неоспоримое преимущество перед коллегами и даже напишите книгу. А сейчас давайте выполним небольшую формальность.

Он протянул журналисту лист бумаги, который тому нужно было подписать. Набранный текст гласил, что Ганченко обязуется хранить тайну следствия по делу о похищении тела Ленина и использования его имени в мошеннических целях.

Евгений, не задумываясь, поставил свою роспись и, не дожидаясь вопросов следователей, сам начал говорить:

— Думаю, больше всего вас интересует, где может скрываться Ленин? Мне удалось разыскать это место.

Курков, стоявший у окна, после его слов присел, а Сивцов, наоборот, привстал из кресла.

— Евгений Петрович, что же вы молчали раньше! — воскликнул он.

— Во-первых, никто не называл воскрешение Ленина преступлением, — с достоинством ответил журналист. — А, во-вторых, у меня создалось впечатление, что он находится как бы в изоляции, то есть его держат там чуть ли не насильно.

Ганченко рассказал следователям о подмосковном особняке, откуда, возможно, Ленин пытался совершить побег, о том, что сам он не решился проникнуть в здание и парк, окружающий его, не зная, как смогут отреагировать вероятные надсмотрщики.

— Вы готовы показать нам это место? — осведомился Анатолий.

— Конечно, мне и самому интересно побывать там, — отозвался журналист.

— Хорошо, — заключил Сивцов и сменил тему: — А теперь давайте поговорим об Институте проблем долголетия и его директоре, Якубе Алексеевиче Громыко. Вы давно его видели?

— Больше месяца назад, — сказал Ганченко. — Я пытался разыскать его по телефону, но тот заблокирован. В институте сообщили, что директор уволился и о его местонахождении ничего не известно.

— Мы тоже располагаем такой информацией, — заметил следователь. — Добавлю, что мы изучили личность этого человека. Он вдовец, проживает в Москве, но давно не появлялся в своей квартире. У него есть взрослый сын, и он также исчез из поля зрения: уволился с работы, а соседи по месту жительства не видели его несколько недель.

— Вы говорите сын? — поинтересовался журналист, почувствовав, как внутри зашевелилась смутная догадка.

— Да, и нам удалось достать фотографии обоих представителей семьи Громыко, — произнес Сивцов и достал из ящика стола две карточки. — Мы хотим, чтобы вы посмотрели на них.

На одном снимке был запечатлен солидный седовласый мужчина — тот Якуб Алексеевич, с которым в первый раз встретился журналист, и Евгений подтвердил следователям, что это действительно директор института Громыко. Второе фото бросило Евгения в пот: именно изображенный на нем молодой человек, удивительно похожий на своего отца, во время второго посещения института утверждал, что он — омолодившийся Якуб Алексеевич.

— Они меня провели! — воскликнул Ганченко. — Надо дать опровержение!

— Евгений Петрович, вы же дали письменное обязательство! — остановил выплеск эмоций журналиста Сивцов. — Пока никаких опровержений. И не мучьте себя: вы добросовестно заблуждались, от этого никто не застрахован. Сейчас гораздо важнее найти концы всей этой истории. Думаю, в институте мы ничего нового не узнаем, только вспугнем Громыко, если у него там остались осведомители. А вот в самом тайнике, где может находиться Ленин, побывать нужно. Вы сегодня свободны?

— Ради этого я брошу все! — обрадовался Евгений, хотя и дел-то у него никаких не было — в последнее время он не мог ничего писать: все его время занимали мысли о несостоявшемся бессмертии.