Телохранитель

Сами подошел к дивану, приподнял свисающую шаль, вытащил плетку и задумался, держа ее в руках и не зная, кому из нас отдать. Паскевич выхватил у него плетку и с резкого замаха ударил Сами. Тот молча вздрогнул от боли, на щеке остался красный след.

— Пошел вон. Три круга бегом вокруг дома под дождем. И запомни, мои распоряжения следует выполнять четко. — В его голосе не было и намека на шутку. Потом он развернулся ко мне и приказал: — Раздвинь ноги.

Я послушно выполнила приказ и закрыла глаза, приготовившись терпеть боль. Он несколько раз провел концом плетки по внутренней стороне бедер. Больно не было. Интересно, сколько денег потребовала Сарита за то, чтобы позволять ему делать с собой что угодно?

В камине потрескивал огонь, по стеклу уныло барабанил дождь. В неярком свете пламени мне удалось разглядеть в стене за камином распределительную розетку, от которой шло несколько проводов. Интересно, это основная розетка гостиной? Я с трудом сдерживала нетерпение.

Не знаю, отправился ли Сами бегать под дождем, но Паскевич явно не собирался проверять выполнение приказа. Возбужденно дыша, он придвинулся ко мне и протянул плетку:

— Давай, бей себя. Кричи, я хочу слышать твой голос. А потом снова лассо…

Минут пять мы играли в ковбоя и дикого быка. Я боялась задеть веревкой горящие свечи, поэтому задула их. Лишь в углу осталось гореть несколько, а та часть комнаты, где стоял диван, погрузилась в полумрак. Я прижалась к Паскевичу всем телом и, медленно целуя в губы, принялась, как бы играя, опутывать его веревками. Спустя несколько минут, приблизив грудь к его рту, я незаметно завязала концы веревки узлом. Затем подтолкнула Паскевича к дивану и ножом для сигар быстро разрезала провода, плеснув на них виски из стакана. Комната погрузилась во тьму, лишь в дальнем углу, потрескивая, догорали две свечи.

Я вскочила и проверила дверь — закрыта. Паскевич, выругавшись по-русски, рванулся со стула, но, увидев револьвер у меня в руках, мгновенно затих. Я сняла пистолет с предохранителя и приставила к его голове.

— Знаешь, Валя, в родео иногда случаются неприятные сюрпризы. Можно упасть с лошади и сломать себе спину. Но сейчас я не об этом. Где Хелена Лехмусвуо? И какого черта ты убил Аниту Нуутинен?

20

В коридоре послышались шаги, затем голос Сами:

— Как дела, хозяин? Все в порядке?

— Ответь ему, что все хорошо, — прошептала я Паскевичу на ухо. — Скажи, что так надо.

Одновременно я сунула руку ему в карман, вытащила мобильный телефон и выключила. На мгновение задумалась, не швырнуть ли его в горящий камин, но потом передумала. Дуло пистолета я прижала к виску Паскевича. Было противно, но что делать, надо довести операцию до конца.

— Не смей нас беспокоить, идиот! — крикнул Паскевич по-английски. — Я позвоню, если что-нибудь понадобится.

В его глазах плескался страх, на лбу выступили капельки пота. Неужели этому человеку никогда не доводилось смотреть в глаза смерти, а грязную работу за него всегда делали другие?

Послышался звук удаляющихся шагов: Сами ушел. Удивительно, что Паскевич не позаботился установить в доме камеры наблюдения, но мне это только на руку.

В полуголом виде я чувствовала себя крайне некомфортно. Обмотала вокруг груди кожаные ленты и оглянулась в поисках каких-нибудь штанов. Я бы сейчас дорого отдала за возможность надеть хоть какие-нибудь брюки. Может, снять с Паскевича? При одной мысли об этом к горлу подкатила тошнота, и я с ходу отвергла мысль напялить на себя штаны, еще теплые от чужой задницы.

Помахивая пистолетом перед носом Паскевича, я проверила веревки и затянула посильнее узлы.

— Я не убивал Аниту, — пробормотал он.

Впереди на брюках у него вдруг появилось мокрое пятно; оно росло на глазах и быстро перешло на мягкую обивку стула.

— Разумеется, ты не сам это сделал. Ты просто нанял убийцу. Кого? Транкова?

— Нет! Я не имею к ее смерти никакого отношения! Я знаю, что финская полиция подозревает меня в этом. Но это не я! Я не делал этого!

— А кто же тогда?

Паскевич молчал. Желтоватая жидкость капала со стула на пол. Оружие в моей руке было всего-навсего пугачом, но он ведь этого не знал. А я-то еще думала, что этот мужик — крепкий орешек!

— На кого ты работаешь? — задал он встречный вопрос. — Не похоже, что на полицию. Вряд ли финская полиция пользуется такими методами.

— Я не из полиции. А где Хелена Лехмусвуо?

— Какое тебе до нее дело?

Я прижала дуло к его виску с такой силой, что он вскрикнул от боли.

— Не надо! Я просто попросил Юрия привезти ее сюда. Я хотел с ней поговорить.

— Я знаю, она здесь, в твоем коттедже.

— Допустим. Юрий находится вместе с ней, стережет ее. Но сегодня я планировал заняться совершенно другими делами. Отметить свой день рождения! — Последнюю фразу он произнес голосом обиженного ребенка, у которого отняли игрушку. — Да кто ты такая, в конце концов?

Я уселась на стул напротив Паскевича, замотавшись в пеструю шаль с дивана.

— Я не та, кого ты ждал. Что Транков собирается сделать с Хеленой? Зачем она тебе здесь?