Телохранитель ее величества: Противостояние (СИ)

  Я активировал кухонную панель и закипятил воду. Кофе Кассандра варит сама, не доверяет кофемашинам, но подготовить воду лучше заранее. Порылся в сумках, сообразил какие-то бутерброды и остатки печения. Убрал со стола архаичные учебники Паулы - четыре вида разных "Юриспруденций", и выложил все найденное. Затем притушил общий свет и зажег настольные свечи. Да просто так зажег! Почему нет, для чего-то же эти свечи тут стоят?! Впрочем, усердствовать не стал, верхний свет до конца не убрал, оставил.

  Кассандра вошла, завернутая в два полотенца. Одно банное, обтягивало фигуру, другое в виде тюрбана было замотано вокруг ее головы. Банное, надо отметить, закрывало только саму фигуру; две ровные стройные ножки, спускающиеся от него вниз, оставались совершенно не прикрытыми. Я снова почувствовал, что завожусь, что меня начинает мелко трясти, отвернулся и сделал несколько упражнений на самоконтроль. Да-да, это она специально. Форма мести. Могла б и одеться, если б захотела.

  С другой стороны, кажется, именно такая форма общения в данный момент мне и требуется - максимально раскрепощенная, почти интимная. Нужно заново выстроить с ней отношения, и более того, настроить на конструктивный диалог с остальными девчонками. А достучаться до нее легче так, чем когда она командир.

  Болтая со мной о чем-то нейтральном, Кассандра сварила кофе и мы уселись напротив друг друга. Выпили по первой чашке. И только отставив пустую чашку в сторону, она перешла к главному:

  - Хорошо. Я подумала.

  - Что именно? - собрался я.

  - Я не буду больше обвинять ее. Ради тебя. И ради взвода.

  Я медленно покачал головой.

  - Не надо ничего делать ради меня. И ради взвода тоже.

  - Но она предала нас! Такое не прощают!

  - Нет. Ты должна ее простить. И не ради кого-то. Ради себя самой.

  - Но...

  Я вздохнул и подался вперед:

  - Пойми, Кассандра...

  - Патрисия... - потупила она глаза. - Меня зовут Патрисия...

  Значит, дорос. Что ж, вот и славненько!

  - Пойми, Патрисия, - начал я с новой силой. - Все, что ты делаешь ради кого-то и ради чего-то, не исчезает. Оно останется, и будет лишь накапливаться. И в один прекрасный момент взорвется, пробив плотину "ради". Только прощение! Полное и безоговорочное!

  - Еще будешь? - вновь взялась... Патрисия за кофейник. Я кивнул. Хороший кофе, мозги прочищает. Да и подъем скоро, "час собаки", лишний кофеин не помешает.

  - Она предала нас, - продолжила девушка, разливая напиток по чашкам. - Что бы ты ни говорил, как бы не оправдывал ее, это так. Она могла связаться со мной, закатить истерику. И обратиться к Норме только тогда, когда ее послала бы я. Но она мне не звонила. Понимаешь?

  Я кивнул. Задумчиво хмыкнул.

  - Знаешь, был такой один человек. Ходил по земле, учил людей, облегчал их страдания. Однажды зашел в одну деревню, где жители хотели побить камнями женщину. Женщина была виновата, безусловно виновата! Но ты помнишь, что сказал им этот человек?

  Кассандра опустила глаза.

  - "Кто без греха - пусть первым кинет камень"...

  - Да, знаешь. Ты же христианка. Вспомни, чему он учил? Прощению. Безусловному. Паула старалась помочь и помогла, как могла. Как считала, что будет лучше. Благими намерениями вымощена дорога в ад, согласен, но все же если ты без греха - кидай этот камень. Я не скажу ни слова.

  Она задумалась. Сделала солидный глоток. Наконец, ответила:

  - Никто не без греха. Но у меня такое было, когда я в "малышне" ходила, до Полигона.

  - А она прошла Полигон только весною.

  Кассандра вновь опустила голову. Я же продолжил:

  - Ты видишь в ней соперницу, конкурентку, не так ли? Потому, что она умнее тебя. Потому ты подсознательно все время держишь ее на расстоянии, не считаешь полноправным членом взвода. "Чертова дюжина" это четверо вас и Паула, и никак иначе. А теперь еще и я, но я всегда буду стоять отдельно.

  А так нельзя, Кассандра. Надо принять ее, принять в мыслях, окончательно. И тогда с ее стороны подобных финтов больше не последует. Когда ей будет проще позвонить тебе, а не идти к дежурному офицеру. Ты меня понимаешь?

  Она кивнула. И долго сидела в задумчивости, смакуя подостывший от такой скорости пития напиток.

  - Откуда ты все это знаешь, Хуан? - Она поставила чашку и перелезла ко мне на диван. Села рядом, закинув ногу на ногу. Я же поймал себя на мысли, что мы с нею сейчас действительно напоминаем семью. Супруги приняли ванную и пьют на кухне кофе при свечах. И знаете, мне это понравилось. Не знаю, когда я на самом деле женюсь, когда у меня будет истинная супруга, но и это мимолетное ощущение близости пришлось по душе.

  Я вздохнул:

  - Понятия не имею. Просто вижу. Девчонки ее приняли, ты - нет. Потому и говорила она с Мией, а не с тобой. С Мией ей проще. Подумай об этом!

  - Подумаю.

  - А фамилия у тебя какая? - усмехнулся я, закрывая тему. - Если не секрет?

  - Лаваль. Патрисия Лаваль.

  - Француженка?

  Она отрицательно покачала головой.

  - А Мишель - француженка?

  - Мишель родилась здесь. Как и ее отец. А ты из Европы.

  При слове "Европа" она нахмурилась. Затем ее лицо разгладилось, по нему пробежали тени воспоминаний.