Тэлон (ЛП)

— Как только вернусь домой из студии, можем начать. Я постараюсь приехать пораньше, не задерживаться.

— Было бы здорово. Я, пожалуй, позвоню Кэт. Ты не против? Несколько дней ее не слышала, и она уже пару раз писала, спрашивала, жива ли я вообще.

— Ладно. Я буду на веранде, побренчу немного, пока есть настроение. Приходи, как закончишь. Можно потом кино посмотреть, если захочешь.

Мой рокер-муж теперь частенько проводит вечера за просмотром кино: уютно устроившись на огромном диване в гостиной, открыв при этом окна, чтобы было слышно, как поют сверчки, и чтобы в комнату свободно задувал свежий ветерок, способный пошевелить легкие занавески. Это мои любимые вечера. В такие моменты мы с ним больше всего похожи на обычную пару, и становится почти возможно забыть, что мы были совсем незнакомы, когда женились. Иногда я думаю о том, что самая неприятная часть эксперимента, на который мы согласились, как раз то, что мы упустили тот конфетно-букетный период отношений, когда люди только начинают встречаться. Нам не довелось делать все то, что делают пары в начале: звонить друг другу и болтать часами, ходить на настоящие свидания, узнавать друг друга и то, что нам нравится или нет, ну и, в конце концов, естественным образом дать ответ на самый важный вопрос — симпатичен ли нам человек настолько, чтобы продолжать встречаться. Я почти уверена, что познакомься мы с Тэлоном как-то иначе, в обычной жизни, мы, скорее всего, и до конца первого свидания не продержались бы.

Я набираю номер мобильного Кэт, но она не отвечает, поэтому я быстро набираю и отправляю ей сообщение о том, что все в порядке, я жива, здорова и позвоню ей завтра. Я хотела бы предложить ей устроить ужин на четверых: мы с Тэлоном и она с Робом, поскольку после свадьбы мы почти не общались, не считая того дня, когда они ненадолго заезжали к нам в гости, чтобы поздравить с новосельем. К сожалению, в тот день вокруг был полный хаос, и у нас не получилось толком поговорить.

В конце концов я выбираюсь на огромную веранду, ведущую на задний двор, и вижу, что Тэлон босиком сидит на полу, что-то негромко напевает и подыгрывает себе на акустической гитаре. В какой-то момент я узнаю мелодию, и у меня замирает сердце. Это «Надежда умирает последней». Голос у него потрясающе красивый, с едва заметной хрипотцой, эмоциональный; он поет эту песню даже лучше, чем тот вокалист, который исполнил ее. Я присаживаюсь рядом с ним на полу, обуреваемая целым вихрем чувств. Обожаю эту песню. Уже, кажется, несколько лет, каждый раз, когда мне невыносимо тяжело и нужно почувствовать, что еще не конец, и жизнь продолжается, она звучит откуда-то, как знак, что еще не время сдаваться.

— Это потрясающе, Тэлон, — признаюсь я, когда музыка стихает. — Это моя самая любимая песня. Когда ее слышу, сердце щемит. А ты поешь ее даже лучше, чем тот певец. Я и не знала, что ты умеешь петь.

— Хочешь, верь, хочешь, нет, — подмигивает мне он, — я написал эту песню, когда мне было восемнадцать. Мне она тоже всегда нравилась.

— Погоди… ты хочешь сказать, это песня «Эшес&Эмберс»? — Вот это поворот. Я понятия не имела, что это их песня, и поет ее Ашер, и уж тем более не догадывалась, что именно он написал ее и исполнил берущее за душу соло на гитаре, от которого у меня даже слезы на глаза наворачиваются. И вот в этот момент внутри меня словно рвется с треском страховочный трос, и я чувствую, как лечу в пропасть, не испытывая при этом ни капли страха, только удивительное чувство свободы. Как же легко на самом деле признать, пусть даже только самой себе: я влюбилась, все изменилось, и обратного пути нет. Отрицать это бессмысленно.

А Тэлон только улыбается в ответ:

— Это совершенно точно одна из наших песен, Мармеладка. А часть стихов я попросил выгравировать на твоем обручальном кольце. Ты не заметила?

— Черт возьми, я не догадалась! — Боже мой! Откуда он мог знать? Будь я суеверной, решила бы, что это судьба. — Это правда моя любимая песня. Только ты поешь ее лучше, чем Ашер. Почему парни не предложили тебе спеть ее для записи?

— Очень непросто сделать так, чтобы тебя заметили, когда вокруг одни звезды, Мармеладка. — Тэлон качает головой, саркастично усмехаясь. — На меня редко обращают внимание. Парни просто берут то, что я пишу, и используют для работы.

— Тебе не обязательно быть звездой, Тэлон. Будь луной. Сияй ярче, чем все остальные.

Как несправедливо, что братья не дают ему возможности реализовать в группе все свои таланты. У него невероятный голос. Почему бы им не использовать его в качестве вокалиста. Особенно с теми песнями, которые он сам и написал.

Он перебирает несколько аккордов, задумчиво глядя вдаль, в сторону гор, прежде чем ответить:

— Ты на меня очень хорошо действуешь, Аз. Успокаивающе и возбуждающе одновременно. Сама, наверное, не зная.