Темная душа нараспашку

— Я это… я вообще-то в ее делах не шарю. Мы так, музыку разве что вместе слушаем, в ресторан она, где я работаю, заглядывает, ну, я ей скидку делаю.

— А что получаешь взамен?

— Да ничего, — протянул малый, а затем спросил: — А вы сами-то кто будете? И зачем вам Лилькино досье?

— Ну уж точно не на Доску почета вешать, — вздохнула я, опускаясь в кресло. — А я дипломированный психолог, пытаюсь разобраться в сложной ситуации данной семьи. Они меня сами попросили.

— Так у них бы и спрашивали, — не поверил мне Константин. — Я-то тут каким боком выплыл?

— Ну, ты же друг, а друзья всегда должны помогать в беде.

— Попросит, помогу!

— Не сомневаюсь. А если не успеет попросить, если опоздаешь с помощью… Нет, настоящие друзья должны заранее предостерегать от бед, способствовать счастью. Она ведь может даже сама не знать, как глубоко влипла.

— Лилька — и не знать… — усмехнулся, не поверив, Костик. — Кто-кто, а она-то уж всегда знает, что делает. Она и мне, и вам фору даст на сто очков вперед.

— Ну неужели тебе так трудно мне о ней хоть немного рассказать, — не отступала я. — Я ведь не прошу о чем-то серьезном.

Константин вновь задумался, а потом предложил:

— Ну, вообще-то можно. Вы погодьте, я сейчас свой фотоальбом принесу. Там и она тоже есть: посмотрите, может, пригодится.

Я согласилась: это, конечно, было не совсем то, что мне нужно, но, как говорится, еще не вечер — глядишь, понемногу и договоримся до главного. Пока Костик бегал за альбомом, я подошла к окну и стала созерцать вид за стеклом. Константина не было довольно долго, и я даже решила пойти за ним следом, но тут он объявился с огромным красным фотоальбомом в руках. Смахивая с него пыль прямо рукой, он слегка поморщился, заявив:

— Сто лет его не доставал. Вон пыли сколько накопилось. Так что вы лучше его на колени не кладите — испачкаетесь. Давайте лучше к столу. Кстати, может, вы кофе или чаю хотите — это я мигом. Могу и чего покрепче, — он хитро подмигнул.

«Споить решил — нет уж, не выйдет», — и я отказалась.

Почти полчаса мы рассматривали фотоальбом. Костик плел мне какие-то небылицы, рассказывал байки, в которые я не верила. Его усилившаяся разговорчивость меня почему-то слегка напрягала, я несколько раз пыталась направить беседу в нужное русло, но он ловко увиливал от вопросов, кидаясь вновь в воспоминания. Тогда я решила спросить напрямую:

— Так ты скажешь, с кем она дружит?

Константин непонимающе уставился на меня, а я решила схитрить и добавила:

— Ну я же должна сравнить твои рассказы с их и сделать для себя какие-то выводы. Кого из ее друзей ты знаешь? Она ж ведь наверняка к тебе на работу не одна приходит.

— Почему, иногда и одна… — не подумав, ляпнул он, но потом спохватился: — А вообще, я у Лильки о ее молодых людях не расспрашиваю. У нее ж сегодня один, завтра другой.

— Ну, описал бы, что ли…

— Люди как люди, две руки, две ноги, голова. В основном темноволосые, одеваются все сейчас одинаково, неброско. А что до лиц, у меня за день их столько мелькает, мне вообще дела нет.

«Вот паршивец. Какого ж черта ты мне тут столько времени зубы заговаривал? Пытался убедить, что Лиля милая и замечательная, пусть и слегка хулиганка, — выгораживал. Или надеялся, что я все же о своих планах проговорюсь. Наверняка думает, что из ментовки я».

Пора было что-то решать. Константин упорно делал вид, что ничего точно не знает, всячески расхваливал свою подругу и терпеливо ждал, когда я уйду. Мы уже порядком друг другу надоели, даже не ясно, кто кому больше. А между тем он ведь и в самом деле может не знать, кто конкретно отец ее ребенка, ведь она могла не раскрываться и перед ним, да к тому же вокруг нее вечно кто-то тусуется. Кто-то появлялся с ней чаще, кто-то реже… Начни я сейчас угрожать, он может описать мне любого, про которого точно уверен, что это не тот, кого я ищу, а я потом носись по всему городу и ищи подлеца.

В общем, я поняла, что затея моя провалилась и что ничего мне тут больше не светит. Пора было прощаться, что я и сделала, напоследок оставив свой телефон, чтоб в случае, если передумает, паренек мог мне перезвонить. Тот клятвенно обещал, что непременно это сделает, но я, конечно, не поверила. На том и расстались.

Когда я очутилась на площадке, мне показалось, что кто-то выглянул с нижнего пролета, а затем вновь исчез. Всевозможные глупости мерещились мне часто, поэтому я не обращала на них внимания. Спокойно вызвав лифт, я стала ждать его прибытия. Затем вошла и покатила вниз. В лифте неприятно пахло, и свет был каким-то приглушенным. Недоверчиво относясь к подобным тесным пространствам, я чувствовала себя неуютно, думая только о том, как бы лифт сейчас не застрял и я не осталась надолго в полумраке. И хотя я не страдала клаустрофобией, но все же предпочитала этого избегать.