Однако, когда Советская Армия замкнула кольцо окружения вокруг Берлина, количество тех, кто продолжал верить в Адольфа Гитлера, еще более уменьшилось. Даже в среде ближайших соратников многие не разделяли его убеждения, что вместе с гаснущим пламенем Третьего рейха следует погасить и пламя собственной жизни. Генрих Гиммлер — «верный Генрих», как называл его Гитлер, явно представлял себе жизнь после победы союзников. Этот человек, столько сделавший для полного уничтожения евреев, теперь пытался спасти некоторых из них. 5 февраля 1945-го в Швейцарию отправился эшелон, увозивший туда 1200 евреев из концентрационного лагеря Терезиенштадт в Чехословакии. Гиммлер согласился на сделку с Американским союзом ортодоксальных раввинов, согласно которой он обменивал евреев на наличные деньги — планировалось каждые две недели отправлять такой поезд. Гитлер был в ярости, когда услышал об этом и приказал Гиммлеру больше не ввязываться в подобные затеи. Но это не помешало тому 21 апреля лично встретиться с Норбертом Мазуром, эмиссаром Всемирного еврейского конгресса, чтобы обсудить передачу 1000 женщин из концентрационного лагеря Равенсбрюк. Эта встреча состоялась в доме массажиста Гиммлера, Феликса Керстена, который утверждает, что непосредственно перед встречей Гиммлер сказал ему: «Я хочу закопать топор войны между нами и евреями. Если бы я мог поступать по-своему, многое делалось бы иначе»‹55›
.Днем ранее — в день 56-летия Гитлера — Гиммлер и ряд других руководителей Третьего рейха, включая Германа Геринга, попрощались с Гитлером и покинули его бункер в Берлине. В течение многих лет они, как и другие видные нацисты, соперничали в борьбе за внимание фюрера. Теперь же их объединяло только стремление сбежать от него. Как заметил профессор сэр Ян Кершоу, это был тот редкий случай, когда «тонущий корабль бежал от крысы»‹56›
.23 апреля Гиммлер встретился со шведским дипломатом графом Фольком Бернадоттом. Гиммлер, полагавший, что Гитлер скоро покончит с собой — если еще не сделал этого, — уполномочил Бернадотта сообщить западным союзникам, что Германия готова к полной и безоговорочной капитуляции перед ними, но не перед Красной Армией. Когда эту новость передали по радио BBC, Гитлер не мог поверить в это «предательство». «Конечно, Гитлер пришел в неописуемое бешенство, — говорит Бернд Фрайхер Фрайтаг фон Лорингховен, один из последних офицеров, все еще остававшихся в бункере. — В военном отношении надежды не было никакой. И тут — этот поступок со стороны человека, которому он доверял больше всех. Этот человек предал его и вступил в сношения с союзниками. В результате следующей ночью Гитлер совершил логичный шаг и продиктовал свое личное и политическое завещание. Через два дня он был мертв»‹57›
.Из всех представителей нацистской элиты, ранее выражавших восхищение харизмой Гитлера, только министр пропаганды Йозеф Геббельс — с женой и шестью детьми — предпочел умереть в бункере вместе с фюрером. Жена Геббельса Магда была одной из немногих, кто сохранял веру в Гитлера до самого конца, однако очень сомнительно, чтобы ее муж в такой же степени ощущал магнетизм личности вождя. Скорее всего, Геббельс проработал все возможные варианты своего будущего и счел смерть рядом с Гитлером самым разумным выходом. Если бы Геббельс был схвачен союзниками — а как можно этого избежать, обладая столь выдающейся внешностью? — его ждала неизбежная казнь. Оставшись рядом с Гитлером, он рассчитывал превратиться в героя. Он сам сказал это несколькими днями ранее, 17 апреля, на совещании с сотрудниками Министерства пропаганды, объясняя, почему не следует пытаться бежать из Берлина. «Через сто лет об этом героическом времени будет снят фильм, — сказал он, — который „вернет нас всех к жизни, а сегодня каждый имеет возможность выбрать роль, которую сыграет в том фильме, через сто лет. Я вас уверяю, это будет прекрасная вдохновенная картина. Ради такой перспективы имеет смысл стоять до конца“»‹58›
.Пока Геббельс пытался сочинить «кинематографический» финал своей жизни, Гитлер, по словам своего секретаря Траудель Юнге, «вел жизнь призрака, бесконечно слоняясь из комнаты в комнату»‹59›
своего бункера под садом рейхсканцелярии. «Атмосфера в бункере была абсолютно нереальная и жуткая, — подтверждает Бернд Фрайхер Фрайтаг фон Лорингховен. — Было абсолютно нечего делать. Все слонялись по коридорам, ожидая новостей. Враг был близко. Главной темой разговоров в бункере было „как убить себя?“»‹60›