Темнейшее поражение (ЛП)

Окей, здесь что-то происходит. Кайя не боится. Не важно, что он там говорил, он знал, что это так. Девчонка была слишком храброй, чтобы это пошло ей на пользу. Она стояла в комнате, полной Гарпий, и несмотря на то, что они смотрели на нее так, будто она кусок ребрышек-гриль, а они убежденные вегетарианцы, она высоко держала голову, призывая их рискнуть откусить кусочек. Единственный раз, когда она казалось едва не растеряла свою браваду, дрожа от эмоций, для которых у него не было названия, был при взгляде на свою мать. Вспыльчивую, невероятно кровожадную мать, которая возможно говорила в его голове. Он все еще не был уверен. Пока необыкновенно молодая брюнетка со смертоносным взглядом внимательно рассматривала его тело, оценивала, снимая мерки, он слышал холодный, лишенный эмоций, но очень женственный шепот, что Кайя умрет до того, как начнется финальная игра.

Черта с два! Больше ничего не было сказано, и никто другой не слышал угрозу. И дерьмо, возможно у него слишком богатое воображение. В любом случае его это не волнует. Он здесь, делает то, что обещал, но, черт побери, Кайе придется немного уступить в этом деле.

- Скройтесь, - сказал он парочкам на кроватях.

Хорошо зная Страйдера, Сабин не протестуя сгреб Гвен в охапку и вытолкал за дверь. Их понимающие взгляды не отрывались друг от друга до последнего. Чтобы добраться до Жезла, они бы горы свернули, с одобрения Скайхоуков или без. Прежде всего, они сделают все, что в их силах, чтобы получить ответы. Даже если для этого придется разделиться и остаться без поддержки.

Благодаря тихому «Со мной все будет хорошо» от Кайи, Лисандр с Бьянкой последовали по пятам Сабина, с мягким щелчком закрывая за собой дверь. Ангел не знал Страйдера и его возможностей, но должен был осознавать опасность, которую тот представляет.

- Почему? - потребовал он, оглядываясь по сторонам.

Кайя не пыталась изображать непонимание.

- Они скажут, что я не уверена в своих силах. Назовут меня трусихой.

- И что? - она готова рисковать его жизнью ради своего эго? - Немного насмешек еще никого не убивали.

Она резко перебросила длинные рыжие локоны через плечо, просто образ женского негодования. В конце концов, чернота исчезла из ее глаз, признак того, что ее Гарпия находится под контролем.

- Послушай, ты все равно здесь, и как бы мне ни было неприятно признаваться в этом, ты в любом случае узнаешь, поэтому я могу рассказать.

Напряженная пауза.

- Продолжай.

Она сглотнула.

- Давным-давно, во время Гарпийских Игр, я попыталась завладеть чем-то принадлежащим другому клану.

Да неужели?

- К чему эта нерешительность?

- В любом случае, - продолжила она, не обращая на него внимания, ее щеки очаровательно вспыхнули, - Мои действия привели к резне. Половина всех Гарпий была уничтожена, и меня так и не простили.

Он знал, что это значит. Они изгнали ее. И если кто-то и понимал, как больно быть отвергнутым, так это Страйдер.

Когда боги избрали Пандору охранять Демониак, ларец с нечистью, которой удалось выбраться из глубин ада, он позволил гордыне управлять собой. Как могли они отдать предпочтение ей, женщине, когда он не проиграл ни единого сражения? Страйдер устранял любого, на кого указывал Зевс.

Он хотел доказать, что достоин, вот почему помог выкрасть и открыть тот ларец. Естественно, он был твердо намерен изловить демонов, после того, как те вызовут небольшой хаос. Он должен был всем показать: “Видели, что я могу? Видели, чего не может ваша драгоценная Пандора?”. Но ларец исчез, а хаос вышел более чем небольшим. Такого он не встречал больше ни до, ни после. Даже когда Поражение впервые втиснулся в его тело, и стремление ранить, калечить и уничтожать поглотило его. Но и это не было достаточным наказанием для Греков. Они выгнали его из единственного дома, который когда-либо у него был и никогда больше с ним не общались.

Так что да, отторжение, непрощение, он близко с ними знаком. Но он не мог позволить ничему, даже вероятной гибели Кайи, помешать ему получить этот Жезл. Слишком много поставлено на карту.

- Если я завладею еще чем-то… они убьют меня, Страйдер. После того, как убедятся, что я прочувствовала каждую капельку боли, которую испытывали они.

Она верила в то, о чем говорила. Правда блестела в ее глазах вместе со слезами.

- Я буду тебя защищать.

- Не заставляй меня говорить очевидные вещи о том, что ты можешь, а чего нет, - с горькой усмешкой произнесла она, - Конечно, я могла бы бежать, но что это за жизнь? И что, если они придут за моими сестрами, когда не смогут отыскать и наказать меня?

Хороший аргумент, и один из тех, от которых он не сможет – не станет – отмахиваться. Он пойдет другим путем.

- Никто не должен знать, что его взяла ты. Мы войдем, выйдем, и никаких проблем.

Она грустно покачала головой.

- Не имеет значения, оставлю я после себя улики или нет. Если Жезл исчезнет, они в любом случае обвинят меня.

- И что? – снова повторил он. Ему нужно ожесточить свое сердце.