Темное озеро

Он выглядел почти рассерженным, что было не менее странно, чем мамино похмелье. Они никогда не ссорились… по крайней мере, при посторонних. Иногда показывали свои разногласия перед ней или двойняшками, говоря: «У нас с вашей мамой разные мнения» или «У нас с вашим отцом разошлись мнения», — однако это касалось каких-то пустяков, типа карманных денег или времени ложиться спать.

С социологической точки зрения эта тема была завораживающе увлекательной, однако Кэссиди вдруг осознала, что нужно разрядить обстановку.

— Ну, лично я не отношусь к этому большинству, — шутливо заметила она. — По-моему, все они заслуживают моего глубочайшего восхищения и уважения.

Оба посмеялись над ее замечанием.

— А вы знали, что он умер? — копнула она глубже.

На сей раз родители не стали переглядываться. Никто из них не покачал головой. Мама уставилась в стол, окончательно потеряв интерес к еде.

— Я ничего не слышала о нем до вчерашнего вечера.

Первогодка, болтавшая с кем-то по мобильнику — ей еще предстояло узнать, что это грубое нарушение школьных правил, — прошла мимо, рассказывая о своем путешествии, по обеденному залу и, поймав на мгновение их столик в объектив камеры, добавила:

— А вот счастливая семья за завтраком!

Мама и папа вежливо помахали руками мелкому личику на дисплее мобильника нарушительницы, а Кэссиди хмуро взирала на нее, пока та не удалилась.

— У вас есть какие-нибудь большие проекты по другим предметам? — спросил папа. Теперь он предпочел сменить тему.

— Конечно. Математик предложил попытаться доказать, что Эйнштейн ошибался. Папа! Это серьезно. Если вы впервые услышали об этом, то, наверное, сейчас испытываете страшное замешательство.

— Безусловно, мы потрясены, — согласилась мама, полностью подтвердив свои слова выражением лица и, вероятно, объясняя, почему они оба так странно ведут себя. — Я не вспоминала Далласа… он просил нас называть его по имени… долгие годы. Когда он пропал, у меня, помню, возникло ощущение предательства, поскольку я всегда ненавидела поэзию, но к тому времени как раз начала понимать ее, а он вдруг просто… исчез.

— Должно быть, это было ужасно.

— Ну, разве что отчасти, — добавил папа. — Я имею в виду, если ваш факультативный учитель вдруг исчезает в середине учебного года совершенно без…

— В самом конце, — возразила мама.

— …предупреждения, — продолжил он, — у него ведь сложилась репутация необузданного ловеласа. Скандал, конечно, но не настолько ужасный, какой случился бы, если б, допустим, скромный учитель по основам гражданского права вдруг сбежал, бросив многолетнюю службу. Его пригласили к нам только на год… И он разъезжал по округе в своей мощной тачке, даже зимой не закрывая окошек, а однажды исчез вместе со своей машиной. Я всегда думал, что ему просто взбрело в голову укатить в Мексику, чтобы сочинять там свои вирши или развлекаться по полной.

Да, папа явно не любил этого парня. Кэссиди догадалась об этом потому, что он редко бывал столь многословен, описывая кого бы то ни было.

— Верно, он отличался от остальных учителей, — признала мама.

Не особо полезное замечание.

— Ему нравилось изображать крутого мужика, — добавил папа. — Тренируя нас в бильярдной, он обычно ругался как извозчик. Помню, мне всегда хотелось сказать ему: «Да ладно пыжиться, ты же поэт, а не работяга».

Кэссиди попыталась вспомнить принципы журналистских расследований, упомянутые мистером Келли. Задавать трудные и неудобные вопросы. Повторять эти вопросы с легкими изменениями. Искать противоречия и расхождения. Представьте, что вы — коп, расследующий преступление и допрашивающий подозреваемого… даже невинные люди могут скрывать полезные детали.

Противоречия: маме нравился Даллас Уокер, а папе не нравился. Но говорит в основном папа.

— Мам, как ты думаешь, что могло с ним случиться? И что думали об этом ваши ребята с поэтического семинара?

Та пристально взглянула на дочь. Кэссиди знала, что мать слегка разочаровало то, что она не унаследовала особой склонности к литературе. Кэссиди нравился литературный факультатив, но она вполне могла жить и без него. В каком-то смысле она стала гармоничной смесью своих родителей: ей нравилось заниматься спортом — последнее время в основном бегом — не меньше, чем осваивать учебные курсы.

— Тебе ведь нужен честный ответ? На самом деле я не знаю, что думали другие, но самой мне казалось, что мы просто надоели ему, поэтому он сбежал. А сейчас, надеюсь, ты позволишь задать пару вопросов тебе. Познакомилась ли ты в этом году с какими-то симпатичными парнями?

— Мам… — невольно вырвалось у нее с тем самым возмущением, что родители называли «подростковым гонором».

— Пожалуй, я сочту это утвердительным ответом, — улыбнувшись, заметила мама, явно собираясь начать собственный допрос.

— Пойду возьму еще кофе, — встав, сообщила Кэссиди.

Правда заключалась в том, что после четырех лет, прожитых почти без романов, поскольку родители воспринимали каждого парня как ее потенциального партнера по жизни, она реально влюбилась в Тэйта Холланда.