Темное солнце

Три женщины поставили корзину на стол и приподняли младенца.

– Какой горячий! – воскликнула Мерет.

Они пощупали крошечное тельце.

– У него температура…

Словно в подтверждение их слов, малыш проснулся и отчаянно раскричался. Ему тотчас эхом ответили двое других младенцев. Дом наполнил горестный плач. Женщины забегали от одного к другому.

– Этот отказывается есть. И постоянно плачет.

– А у этого колики.

– Неудивительно, ведь их бросили! – воскликнула толстушка.

И тут я понял, чем они занимаются… В Мемфисе ходили слухи, будто каждый день какая-нибудь женщина вверяет своего младенца Нилу. Причины разнились: слишком бедная семья, которая не в силах прокормить еще один рот, болезнь матери, физический недостаток новорожденного, гнев обманутого мужа, беременность вследствие изнасилования, постыдная, незаконная, которую желали скрыть. Чтобы избежать вины, матери укладывали спеленутого отпрыска в ивовую корзинку и оставляли на берегу божественной реки, и ее воды уносили дитя. Так что женщины могли питать надежду, что благодетель Нил спасет младенца, а какая-нибудь добрая душа выловит корзинку и вырастит дитя. Вот Мерет со своими подругами и объединились, решив вылавливать этих крохотных изгнанников ниже по течению, в этой бухточке, где река замедляла свой бег. Они не убивали детей, они оказывали им помощь. Они воплощали собой доброту Нила.

Я с облегчением вздохнул: эти операции по спасению подтверждали созданный мною образ Мерет, которая представлялась мне не только безобидной, но и милосердной, великодушной, существующей на стороне красоты и жизни.

Однако в яслях царила паника. Младенческий плач не утихал, малыши будто соревновались, кто громче завопит, а неподготовленные кормилицы метались от одного к другому, безуспешно пытаясь их успокоить.

Я опасался, как бы положение не ухудшилось, и, не тратя времени на дальнейшие размышления, толкнул дверь.

Женщины в испуге обернулись. Мерет ошеломленно пробормотала:

– Ноам?

– Я целитель. Позвольте мне помочь вам.

Мерет была так потрясена, что даже не возразила. Я послушал дыхание младенца, только что вынутого из корзины.

– Это, конечно, лихорадка шестого дня[45]. Обычно она проходит сама. Однако если она затягивается или у новорожденного начинаются судороги, могут быть осложнения. Необходимо снизить температуру.

Я обернулся к толстушке:

– Вымой руки и распеленай его.

Ошарашенная моей самоуверенностью, женщина повиновалась. Пока она разматывала свивальник, я обратился к хозяйке фермы:

– Принеси чистой воды и тряпки. Напои его. Приложи ему компрессы ко лбу, к затылку, в области паха и на щиколотки. – После чего спросил Мерет: – Есть у тебя солдатская трава?

Женщины в замешательстве переглянулись. Я предложил другие названия этого растения:

– Живучая трава? Кровавница?[46]

Неожиданно я вспомнил, что она растет скорее к северу от Великой Воды, а не в Египте. Тогда я стал перечислять целебные травы, доступные в этом регионе.

– Тимьян? Или липа? Крепкий отвар облегчит ему дыхание. И снизит температуру.

Мерет бросилась к ларю для продуктов и принялась рыться в нем.

Я указал на двух других новорожденных:

– Отодвиньте колыбели как можно дальше, иначе младенцы заразят друг друга.

Толстушка и фермерша переставили кроватки, максимально увеличив расстояние между ними.

Я склонился над одним из крикунов. Он раскрыл рот, и я разглядел обложенные белыми пятнами язык, внутреннюю сторону щек и губ. Я вымыл палец, ввел его в детский ротик и, следуя наставлениям Тибора, потер белые точки: если они исчезнут, значит это остатки молока; если нет – это грибок. Увидев, что пятна не уходят, я сделал вывод, что малыш страдает от стоматомикоза.

– Мне бы горечавки. У вас ее нет? Ладно, пока обработаем его пальмовым или кокосовым маслом.

Мерет торжествующе продемонстрировала флакон с последним упомянутым мною веществом.

Я опять сполоснул руки и занялся третьим младенцем. Задрав ножки к животу, заливаясь слезами и побагровев от злости, он бился в запачканных жидким калом пеленках.

– У него довольно банальные рецидивирующие колики, которые бывают на третьем месяце, поскольку, когда он сосет, в его новехонький, не привыкший функционировать пищеварительный аппарат попадает воздух. Есть только один способ облегчить его мучения: делать малышу массаж.

Я тотчас принялся за дело и стал снизу вверх и справа налево разминать нежный розовый животик. Малыш сперва удивился, потом срыгнул, пукнул и почти прекратил орать.

Помещение постепенно заполнила тишина. Ясли обволокло мирное, спокойное тепло, и теперь они напоминали корабль, который после бури вновь попал в тихую гавань.