Темные искусства и дайкири

— Если хочешь уйти, просто попроси его.

Она пропала в доме, но я осталась на месте, хмуро смотрела на залитую солнцем долину. Не в плену? Просто попросить? Да, может, она верила, что все пропавшие жертвы ушли целыми, начали новую жизнь где-то еще, но я знала лучше. Призрак не давал пленникам бродить по миру, где они могли рассказать о нем и его жутком культе.

Его поклонники не видели прутья вокруг них. Они думали, что были тут по своей воле, но все это было жестокой манипуляцией.

Но что же мне делать?

Я вяло размышляла над вопросом, пока стук двери не привел меня в чувство. Восхищенно болтая, поклонники Призрака вышли из дома, и я нахмурилась сильнее. Морган и Терренс выходили последними, сразу за Надин. Она бодро помахала, группа спустилась по лестнице на тропу.

— Эй! — я вскочила на ноги. — Что происходит?

Остальные пошли по тропе, некоторые несли корзинки, будто для пикника. Морган задержалась, сморщила нос, как при каждом нашем разговоре.

— Куда все идут? — осведомилась я.

— Мы идем в город, — кратко сказала она.

— Стойте, — я потерла рукой лицо. — Погодите-ка. В город? Идете? Он разрешает? — ох, теперь я тоже его так звала.

— Да. А тебе запрещено. Он не разрешил тебе идти, — она сверилась с часами. — Мы вернемся, хм, после полуночи. Идем в кино на поздний сеанс.

— В кино? — пролепетала я.

Она спутала мой шок с разочарованием, похлопала по моему плечу.

— Мы ходим так каждый месяц. Может, он разрешит тебе в следующий раз.

— Но…

— Хорошего дня.

Я все еще пялилась, а она поспешила прочь. Я опомнилась, спустилась по лестнице, догоняя остальных:

— Стойте! Вы просто меня тут оставите?

Я завернула за угол и чуть не упала от нового шока. Большой белый грузовик стоял на траве, мифики уже забирались в него. Терренс сидел за рулем. Пока я стояла там как дура, Морган запрыгнула на сидение рядом с ним. Дверца хлопнула, и двигатель загудел.

Я могла лишь смотреть, как машина уезжает за деревья, где лес пересекал заросшая травой дорожка. Вчера дороги там не было. Я сходила с ума?

Если да, то это было серьезно, потому что, как только грузовик пропал за деревьями, тропу стало сложнее видеть, а через три минуты лес закрыл ее. Я не знала теперь, где именно была тропа.

Блин. Может, Надин была права. Никто не был тут в плену… кроме меня.

Я недовольно топала, возвращаясь к крыльцу. Солнце пылало, красивое синее небо раскинулось между гор. Я не видела такие солнечные дни, переехав к побережью. Меня злило, что тут было красиво. Тут должно быть мрачно. Может, с молниями и громом. Или ураганами.

Я хмуро смотрела на дверь. Я не хотела сидеть одна в пустом доме, слушать тишину. Я хотела быть в той машине, ехать в город. Не важно, в какой, ведь там у меня будет шанс сбежать.

Но гад знал, что я убегу, как только будет шанс.

Я бросилась прочь от дома. Я полчаса бродила по ферме, оказалась у пастбища. Я уперлась локтями в ограду, смотрела на лошадей и скот, которые спокойно паслись. Беспомощность сдавила меня, на глазах выступили слезы.

— Умеешь кататься?

Я чуть не закричала. Я обернулась, прижалась к ограде. Сердце колотилось. Я думала, что была одна, но один человек остался. Я забыла его учесть. И я не хотела иметь с ним дело.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Призрак стоял в шаге от меня, сдвинув брови над зелеными глазами. Он снова изменился. Вместо черной одежды злодея он был в белой футболке, заправленной в узкие джинсы, веревка висела на плече. Я разглядывала его от спутанных черных волос до рук с татуировками и его ног.

Все еще сжимая ограду, смутно боясь, что он свяжет меня этой веревкой, я сморщила нос.

— Сапоги ковбоя?

— Сапоги для верховой езды, — исправил он с раздражением на лице. — Я спросил, умеешь ли ты кататься.

— Ох. Эм. На лошадях? Нет.

Он пожал плечами, прошел мимо меня, плавно перепрыгнул ограду. Я смотрела ему вслед, челюсть была на земле во второй раз за день. Я думала, он уже ушел.

— Что ты делаешь? — крикнула я.

Не оглядываясь, он отмахнулся, но я не знала, что это значило. Через миг я перелезла через ограду на пастбище.

Он прошел по траве, свистнул. Лошади подняли головы, побежали к нему. Я остановилась в стороне, пока он хлопал лошадей, осматривал их, проверяя на раны или что-то еще. Через пару минут он обвил веревку на шее гнедого коня, сделал подобие уздечки и пошел прочь. Конь шагал за ним, стуча копытами.

Сунув руки в карманы, я пошла за ним и конем в тень амбара, где он привязал веревку к металлическому кольцу на столбике. Он пропал в кладовой, где на стене висели седла, и вернулся со щетками. Хоть я стояла там, он ничего не говорил, разложив щетки на дверце стойла.

Я тихо наблюдала, как он вычесывал коня. Мой взгляд задерживался на движении мышц на его руках, на татуировках на его спине, заметных сквозь тонкую ткань белой футболки.

— Сегодня не прячешь лицо? — спокойно спросила я. Будет плохо, если говорить первой?

— Все ушли на день, — он гладил щеткой бок коня, пыль слетала с его шерсти.

— Но не я, — рявкнула я. — Почему мне нельзя уехать?

— Я тебе не доверяю.

— В чем не доверяешь? Что я не сбегу? А остальные? Они разве не могу сбежать?