Темные отражения

– Я позабочусь о номерах, – пообещал Лиам.

Толстяк открыл рот, но ничего не сказал, лишь прислонился головой к окну.

– И кто за нами гонится? СПИ? – спросила я, когда мы пересекали очередной железнодорожный переезд.

– Хуже, – вздохнул Толстяк. – Скиптрейсеры. Охотники за головами.

– Ряды СПИ значительно поредели, – пояснил Лиам. – Так же, как и Национальная гвардия. Про местную полицию и говорить нечего. Если у них не окажется здесь своего охотника за головами, с нами все будет в порядке.

Следующие слова поразили меня до глубины души.

– Награда за каждого пойманного ребенка – десять тысяч долларов. – Толстяк повернулся ко мне. – Страна разваливается, как карточный домик. Ничего уже не будет хорошо!

В отдалении шумел поезд. Этот звук я слышала в Термонде каждую ночь. Впившись ногтями в бедра, я закрыла глаза и сидела так, пока гул не стих. А потом Лиам вдруг спросил:

– Зеленая, ты в порядке?

Вытирая лицо, я задумалась, отчего оно стало влажным – от дождя или от слез. Ничего не ответив, я съежилась на заднем сиденье. Мне хотелось поучаствовать в разговоре об Ист-Ривер, рассказать, что существует миллион мест, где Беглец мог бы организовать лагерь, помочь решить эту загадку. Но я выбрала молчание.

Хватит вопросов, пора перестать себе лгать! Самый страшный из монстров не имел никакого отношения ни к скиптрейсерам, ни к СПП. Нет. Настоящий монстр сидел сейчас на заднем сиденье минивэна. И в любой момент грозил себя рассекретить.

В какой-то миг музыка отключилась.

Тишина салона нервировала меня гораздо больше опустевших дорог и ровных рядов покинутых домов. И только Лиам все время пребывал в движении: посматривал в окно на заброшенные города, пытался настроить радио, стучал пальцами по рулю. Однажды он посмотрел в зеркало заднего вида, и наши глаза встретились. Всего на долю секунды, но у меня свело желудок так, словно он провел кончиками пальцев по моей раскрытой ладони.

Щеки вспыхнули, но внутри я осталась все тем же куском льда. Глаза Лиама на миг потемнели, и я успела заметить в глубине нечто похожее на разочарование.

Толстяк чем-то хлопал. Видимо, на коленях у него лежала книжка, потому что он открывал и закрывал ее, снова и снова, не отдавая себе отчета в своих действиях.

– Хватит, – взорвался Лиам. – Ты его порвешь.

Толстяк тут же остановился.

– Может, нам попробовать… самим? Без Беглеца?

– Ты и вправду готов рискнуть?

– Джек бы рискнул.

– Да, но Джек… – Голос Лиама стал тише. – Давай лучше не будем рисковать. Разберемся с этим на месте.

– Если доберемся до места, – фыркнул Толстяк.

– Джек? – Я поняла, что задала вопрос вслух, лишь перехватив взгляд Лиама в зеркале заднего вида.

– Не твое дело, – огрызнулся Толстяк.

Лиам оказался ненамного откровеннее.

– Он был нашим другом, соседом по комнате в лагере. Мы пытались… пытались связаться с его отцом. Это одна из причин, почему мы ищем Беглеца.

Я кивнула в сторону сложенного листка бумаги.

– Он написал перед побегом письмо?

– Мы все написали, все трое, – сказал Лиам. – На случай, если кто-то в последний момент сдрейфит или… не выберется.

– Джек не выбрался. – Слова Толстяка резанули острее ножа.

За окном проплывали величественные колониальные особняки, переливаясь всеми цветами радуги.

– Не важно. – Лиам откашлялся. – Мы хотим передать письмо лично в руки. Сначала пытались обратиться по адресу, который дал Джек, но дом оказался конфискован. Отец Джека оставил записку, что поехал в Вашингтон искать работу, но не оставил ни адреса, ни телефонного номера. Помощь Беглеца нам бы не помешала – хотя бы просто выяснить, где он сейчас.

– Может, отправить письмо почтой?

– Почту начали вскрывать примерно через два года после того, как тебя забрали в Термонд, – пояснил Лиам. – Правительство контролирует любые источники информации. И ездит всем по ушам, мол, сбежавшим детям не причиняют вреда, лишь переправляют в маленькие чудные лагеря. Боятся, наверное, что правда выплывет наружу.

У меня не нашлось подходящего ответа.

– Прости, – пробормотала я. – Зря я об этом спросила.

– Все нормально, – сказал Лиам после затянувшейся паузы. – Нормально.

Трудно сказать, в какой момент я все поняла. Может, когда Лиам слишком сильно сжал руль. Или когда задержал взгляд на боковом зеркале, глядя вслед давно уехавшей серебристой машине. А может, когда он ссутулился и втянул голову. Не нужно было смотреть в боковое зеркало, чтобы все понять.

Медленно, стараясь никого не потревожить, я пробралась к передним сиденьям. Зу и Толстяк погрузились в созерцание проплывающего за окном пейзажа.

Перехватив мой взгляд, Лиам кивнул в сторону бокового зеркала. Должно быть, это означало – «посмотри сама». Так я и сделала.

За нами на расстоянии двух автомобилей тащился старый белый пикап. Сквозь завесу дождя было трудно разглядеть, сколько там человек – один или два. Отсюда они казались гигантскими черными муравьями.

– Интересненько, – делано безразлично сказала я.

– Да, – сквозь зубы ответил Лиам. Мускулы на его шее напряглись. – Добро пожаловать в Западную Вирджинию, штат величественных гор и родину чудесных песен Джона Денвера[9].