Темные Пути

Переход выплюнул их в предрассветный сумрак. Вокруг расстилались укутанные низко стелющимся туманом болота. Кривой холм с пещерой, из которой они только что вывалились, гигантской бородавкой возвышался среди топей.

— Это и есть Загород? — удивленно подумал Правый.

— Что, не по-веркуверски? — усмехнулся Дюнн.

— Ожидал застав и конвоев? — вступил в беззвучный разговор Левый. — Одно дело Переход, откуда и бежать-то некуда, и другое — такие вот просторы. Свобода! А в караванах ведь треть народа — осужденные. Это на двоих проводников-то.

— Некуда здесь бежать, Левый. И свобода эта ложная. Шаг в сторону — и поминай, как звали. По этим болотам только веркувер сможет пройти. Где природа сама не озаботилась, там стоят хитрые ловушки. Так что все буйные, которые вздумают бежать, здесь и останутся. Ненужные, значит, сами по пути отсеиваются, а до орденской крепости доходят только смирные. И ты не забывай, что мозги у большинства уже шиворот-навыворот. Кто час назад собирался бежать, после Перехода может сделаться верным псом. И в душе, и снаружи, ха-ха!

— Но может ведь и наоборот?

— Может. Так я и говорю: болото, ловушки, сюрпризы…

— А мы как же? Тоже одной для всех дорогой — в лапы веркуверам?

— Левый, ты знаешь, сколько караванов я этими болотами провел? Знаешь, сколько ловушек собственноручно установил? Не сцы, малыш, прорвёмся!

Луфф

Плот слегка покачивало, но это не пугало, а наоборот убаюкивало — настолько ласковой была река и спокойным течение. Сны тоже приходили приятные, добрые и солнечные.

Проснулся я от прикосновения к щеке чего-то лёгкого, почти невесомого. Может, это было и приятно, но слишком уж щекотно.

Я открыл глаза и увидел низко склонившуюся надо мной смазлицу. Впрочем, она тут же выпрямилась и стала подниматься с колен, как только заметила, что я проснулся.

— Шая? Что ты здесь делаешь?

Она ответила не сразу. Чуть наклонила голову влево, так что рассветное солнце стало светить прямо в глаза, и долго молча смотрела на меня.

— На тебя смотрю, — наконец проговорила она. (Как будто я сам не догадался!) — И вовсе ты никакой не веркувер. Они даже во сне напряжены, готовы к драке. А ты спишь, как младенец.

— А ты откуда знаешь, как они спят? — почему-то обиделся я.

Шая вздрогнула и быстро отвернулась.

— Да уж знаю, — ответила она совсем другим, потухшим голосом.

Нет, что-то я не то сказал. Она сейчас уйдёт, и я опять не поговорю с ней о главном.

— Подожди, Шая! — сказал я, поднимаясь. — Я о другом хотел спросить.

— О чём?

Мне показалось, что она и ждёт моего вопроса, и боится его. И её нерешительность передалась мне.

— А где все остальные? — ни с того ни с сего ляпнул я.

— Спят. Когда мы добрались до озера, все легли спать, а меня оставили на страже.

— И свины тоже спят? — я продолжал говорить глупости.

Но Шая словно бы и не удивилась и так же подробно ответила:

— Нет, свинов отпустили ещё на переправе. Плот слишком маленький, чтобы и они поместились. Отец сказал, пусть плывут на тот берег. Если повезёт, до дома доберутся. А нет, так погоню по ложному следу уведут.

— И тебе их не жалко?

Тут уже смазлица не выдержала и смешливо фыркнула:

— Значит, ты о свинах хотел со мной поговорить?

Чёрт возьми, она права. Когда ещё выдастся такой удобный момент? Нужно начинать, с каким бы трудом не ворочался во рту окаменевший вдруг язык.

— Скажи, Шая, это действительно было или только померещилось мне?

— Что «это»? — не поняла она.

— Ну, там, в становище…

Слов, чтобы как-то обозначить то происшествие, я так и не отыскал.

— А что было в становище?

Порошок ещё действовал, я легко улавливал эмоции смазлицы. И знал, что она просто притворяется непонятливой. Но, как ни странно, легче от этого знания не становилось.

— Значит, было, — будто бы самому себе подтвердил я. — И это было чудесно, только я мало что запомнил. Я ведь то приходил в сознание, то снова начинал бредить. Вот если бы ещё раз…

Луч солнца сверкнул на щеке Шаи. Ага, это слёзы. Мне уже приходилось их видеть в деревне Бо. Но те слёзы нисколько не интересовали меня. Зато сейчас…

— В том-то и дело, что тогда ты умирал, — быстро-быстро заговорила смазлица. — И я решила хоть чем-то облегчить твой путь к новой жизни. Старики говорят, в муках уходишь, в муках и возвратишься. А я не хотела, чтобы ты снова мучился.

— Ну, хорошо, я понял, — перебил её я, хотя на самом деле понял немного. — Но раз уж я остался жив, что мешает нам повторить это?

— Всё мешает, — неожиданно резко ответила смазлица. — Ты чужак. Уйдёшь от нас, как только появится возможность, и забудешь всё, что здесь с тобой произошло. Ты забудешь меня и даже не почувствуешь никакой вины. Для тебя женщина — неполноценное существо. Тебе вообще нужна не я, а любая, как ты говоришь, самка. Чтобы я полюбила такого отморозка? Да никогда! Ты и понятия не имеешь, что такое любовь.