Темные воды Тибра

Росций вздохнул, он не мог не вздохнуть ввиду своей тучности. Ясный, как никогда, голубой взгляд Суллы обратился на него, и комик первый раз в жизни пожалел о том, что родился на свет.

– А ты меня будешь оплакивать, друг мой Росций? – Росций задыхался, сказать что-нибудь банальное значило сказать заведомую ложь. – Ну же, отвечай, будешь ли ты горевать, лишившись своего прогнившего друга?

– Я уже запас две меры пепла, чтобы посыпать голову на похоронах.

Шутка была третьего разбора, но Сулла засмеялся.

– Спасибо тебе, комик, ты должен был попытаться пошутить, несмотря на то, что штаны твои набиты дерьмом от страха.

Сулла отпил нового лилиевого лекарства, по совету коринфского грека. Ему удалось себя убедить, что это помогает. Вероятнее всего, помогало фалернское вино, входившее в большом количестве в состав зелья.

– Но знаете, что я вам скажу, возвращаясь мыслью к этой зубастой девчонке, что прогрызла мне палец до кости. Что смерть наступает не тогда, когда мы умираем, понимаете меня? Нет, пожалуй, потому что я говорю путано. Смерть приходит частями. Вот эти зубы, что вгрызлись в меня, это тоже смерть. Чиновник, который перестал бояться меня, зная, что я уже не встану с ложа, – это тоже смерть. Злые языки, свободно болтающие обо мне на форуме, – это тоже смерть. Моя, моя настоящая смерть. Ее первые, мелкие гонцы. Девчонку я удушил, и правильно сделал. Теперь, теперь я хочу ущипнуть смерть, слишком самонадеянную, слишком уверенную в конечном результате, врагиню мою, с другой стороны. Фронтон, мальчик мой.

Офицер выступил вперед.

– Возьми десяток солдат и поезжай немедленно в Путеолы. Там ты отыщи какого-нибудь негодяя… ну, есть же казнокрады, чиновники, взяточники. Привези такого, в ком явнее всего заметно ожидание моей смерти. Ты меня понял. Человека, который ждет, когда я окончательно сгнию, чтобы обмануть магистрат и присвоить себе какое-нибудь имущество.

Через каких-нибудь два часа на колени перед Суллой был брошен некто Граний, житель Путеол, основной должник казны. Рыжий, жирный, с бегающими, как всегда бывает в таких случаях, глазами.

– Ты Граний?

– Да, великий.

– Народ даровал мне наименование Счастливый. Не присваивай мне чужого. Или это у тебя такая привычка?

– Я не понимаю, что ты говоришь.

– Понимаешь. Ты присвоил четыре декады назад деньги на строительство ограды вокруг боен и не заложил еще ни одного камня.

– Но, Счастливый…

– Какой же я счастливый, если, умирая, оставляю после себя такую нечисть вместо народа.

– Я верну. Все деньги целы…

– Ты просто ждал, когда я подохну, чтобы потом распорядиться ими по своему усмотрению?

– Никогда, клянусь Юпитером-громовержцем, не было у меня таких мыслей!

Сулла помолчал.

– Я действительно скоро умру. От вина с лилиями у меня только обильное мочеиспускание, а червяков не становится меньше. Итак, я скоро умру. Противник мой непобедим, я это наконец осознал, хотя это было и неприятно. И даже чуть-чуть страшно. Но напоследок я нанесу ему маленький, но удар. Я убью одного его союзника.

– Кого? – не удержался Граний.

– Тебя. Тебя сейчас удушат.

– Как же так?! Без суда?! Я же…

По сигналу Фронтона два дюжих легионера подошли с боков в Гранию и набросили ему на шею веревку. Но рыжий не собирался сдаваться, он сделался красен, он орал, ползал и извивался на гладком полу. Он призывал богов в свидетели, укусил одного из легионеров за сандалию, его вырвало, он обмочился, но продолжал биться за свою жизнь.

Сцена становилась все безобразнее.

Сулла встал, собираясь что-то сказать, но тут самый большой гнойник у него на горле лопнул, и из него хлынула непонятного цвета жидкость.

Удушение тут же прекратилось.

Сулла рухнул обратно в кресло как мертвый.

Граний, хрипя, отполз в угол веранды. Он уже никому не был интересен.

Суллу спешно перенесли в опочивальню.

Никто, конечно, не знал, что нужно делать в подобной ситуации.

Он еще дышал.

Он дышал час или два.

И как только спала дневная жара, Луций Корнелий Сулла, не приходя в сознание, скончался.