Темный аншлаг

– Нет, мне надо найти это самому. Стой здесь и наслаждайся представлением. Картина уже заканчивается. – Брайант выходил из киоска, когда рой двукрылых человеческих существ заполонил сцену и бодрым хором запел.

Занавес упал по окончании эпизода и снова поднялся, едва стихли аплодисменты. Вниманию зрителей предстала оргия, устроенная Плутоном на берегу реки Стикс, и сцена вновь заполнилась скачущими златогрудыми женщинами. «Случаются вещи и похуже, – решил Мэй, – чем охранять театр холодной зимней ночью».

Брайант попытался включить свет, но освещение на верхнем этаже было отключено. Гнетущая темнота заставила его сердце биться чаще. Он распахнул дверь в архив и включил фонарик. Под грудой фотографий и программок он обнаружил стол Крукшенка. Рядом лежала кипа вздувшихся от сырости папок со строительными планами, копиями чертежей с головоломными хитросплетениями устройств под сценой, техническими проектами, слишком сложными и громоздкими для практического применения. Брайант зажал фонарь между колен и принялся перелистывать фолианты, поочередно откладывая их в сторону. Наконец он наткнулся на нужную папку – ту, что содержала детали внешнего убранства здания.

Вот она, эта статуя, установленная на шпице крыши, и ряд сопроводительных пометок. А ее ускользнувшее от всех имя – Евтерпа; и тут внезапно все начало вставать на свои места.

Его ввел в заблуждение – с кем не бывает? – этот пылающий факел, который она вздымала ввысь. Ввел в заблуждение, поскольку его вообще не должно было быть в ее руках.

Согласно машинописному тексту, подколотому под картинкой, это была копия. Оригинал статуи был снесен с крыши по инициативе импресарио Эмиля Литтлера, возжелавшего видеть ее у себя в саду, но при перевозке она разбилась. Тогда заказали копию, и статую воссоздали, но с ошибкой: вместо традиционной двойной флейты Евтерпа держала в руках пылающий факел. Брайант удивленно покачал головой.

Евтерпа, муза лирической поэзии. Он нашел лист бумаги и при свете фонарика начал торопливо что-то записывать.

47

Смертоносный покойник

Евтерпа и пылающий факел.

Пробираясь сквозь толчею на улицах Кэмдена, он вспомнил теорию Брайанта о статуе. Евтерпа не пострадала во время войны и уже более полувека по-прежнему возвышалась над крышей театра «Палас». Сегодняшний облик города сильно изменился. Декоративная палладианская лепка,[23]

искусная чеканка оград, укромные дворики и таинственные улочки, тонущие в постоянном полумраке, – все эти восхитительные нелепости, придававшие столице неповторимый колорит, были взорваны, списаны в расход, ликвидированы. Застройщики с такой рьяной энергией изобретали Лондон будущего, что Лондон его юности исчез с лица земли. Офисы располагались за стеклянными перегородками, словно таким образом доказывали прохожим факт своей прибыльности. В современном мире все диктуется соображениями целесообразности. Слава богу, Кэмден изменился не так сильно, как об этом твердят. Расположение улиц осталось в точности таким, какими он помнил.

Дождь прекратился, но от сырости сводило мышцы ног, и он еле двигался. Мэй подумал, не идет ли за ним по следу клыкастый человек. Обернулся и оглядел тротуар позади себя. Кэмден заполонили студенты и туристы, фланирующие мимо торговых палаток. Каких только товаров здесь не предлагали: кольца в нос, серьги для пупка, бархатные шляпы, кожаные куртки, тряпье с символикой поп-группы «Готы и Легионеры Божьи», пистолеты для скинхедов и сексуальных игр. Кругом царила атмосфера праздника. Мэй был самым великовозрастным из прогуливавшихся. Необычно большие изваяния космического корабля, танка, ботинка «док-мартенс», кресла-качалки свешивались со второго этажа магазинов на главной улице, напоминая игрушки, выброшенные выросшими отпрысками великана. Кэмден-Лок уцелел, превратившись в скопление магазинчиков, торгующих одеждой, ювелирными изделиями, фимиамом, лапшой и мебелью. На мостовых было грязно, шумно, хаотично, но столь оживленно, как никогда не бывало на тополиных аллеях пригорода.

Мэй сожалел, что рядом нет Лонгбрайт, но этот путь ему необходимо было проделать самому. Он остановился напротив двери квартиры, расположенной над пабом «Конец света». Почтовый ящик был забит досками, что придавало входной двери запущенный вид. На прикрепленной к перемычке двери затертой металлической табличке значилось:

Ковен Старейшин Сент-Джеймсского Двора

Отделение Северного Лондона

К рекламным и торговым агентам: просьба не беспокоить

Под ней висела фотокопия:

Поставщики оборудования для занятий спиритизмом

Только оптовая торговля

У женщины, открывшей дверь, было широкоскулое, доброе лицо, обрамленное взлохмаченными кудряшками обесцвеченных волос. Похоже, она не успела до конца накрасить губы и нанести тени на веки, так что больше походила на нечесаного раскормленного пуделя, нежели на достопочтенную ведьму.