Темный аншлаг

Проталкиваясь сквозь толпу туристов в одинаковых бейсболках, он подумал о том, не слишком ли затянул с уходом на пенсию и не упустил ли шанс перебраться на континент. Франция казалась не худшим вариантом, она пребывала на более дружеской ноге со своей историей. Немаловажно и то, что он никогда не бывал там в компании со своим старым напарником. Быть может, там он сможет освободиться от воспоминаний. Он подумал о своем озлобленном сыне, который годами избавлялся во французской коммуне от пагубных привычек, о жене и дочери, о том, как пережил их обеих, но на память тут же пришла Натали, то, как любил и потерял ее Брайант…

«Черт побери, Артур, – подумал он, – оставь меня в покое».

Он осознал, что есть лишь один способ не погружаться до бесконечности в безмолвное прошлое: надо раскрыть убийство его второго «я». Пока он не узнает правды, его душа не успокоится. Ни сегодня, ни завтра – никогда.

22

Блокировка

– Меня оскорбляет сама постановка вопроса, – ощетинился Бенджамен Вулф. Пытаясь изобразить оскорбленную невинность, он выглядел еще подозрительнее, чем обычно. – Я представляю интересы огромного числа людей творческих профессий.

– Я не утверждаю, что вы как-то связаны с их смертью, хотя, как ни странно, вас никто не видел в тот момент, когда Сенешаля проткнуло, – оборвал его Брайант. – Слишком уж вы обидчивы для агента.

– Не у всех нас шкура как у носорогов, мистер Брайант.

– У скольких еще актеров компании вы являетесь агентом?

– Ну, у многих.

– Точнее, у скольких?

Вулф попытался прикинуться несмышленым младенцем – впрочем, вполне безуспешно.

– Мне надо посчитать, и я вам скажу.

Детективы засели в офисе компании и допрашивали всех, кто находился в зрительном зале в момент смерти Шарля Сенешаля.

– Вы заключали нечто вроде особой сделки с теми членами труппы, чьи интересы представляли? – спросил Брайант.

– Что-то вроде этого. – Вулф пригладил пальцем редкие усики.

– Вы со всеми ними на дружеской ноге? К примеру, насколько вы были близки с мисс Капистранией и мистером Сенешалем?

– Я держусь на подобающей дистанции со всеми своими клиентами. Появляюсь тогда, когда они во мне нуждаются. Советую и поддерживаю, выслушиваю их проблемы, не более того.

– Но ведь эта работа занимает все двадцать четыре часа, не так ли? Вы отвечаете на их звонки, когда они ночью приходят из театра, выводите из стресса, вселяете в них уверенность?

– Безусловно. За это и платят театральным агентам.

– А вы в курсе их личной жизни? С кем они поддерживали наиболее близкие отношения, с кем имели амурные связи?

– Одни откровенничают, другие нет. Я не сую нос в чужие дела, если вы это имеете в виду. Понятно, что артистам необходимо чем-то поделиться.

– А чем была вынуждена поделиться с вами Таня Капистрания?

– Имейте в виду, у нее практически не было друзей в Англии. Она говорила мне, что встречается с кем-то из труппы. О Шарле мне было известно лишь, что он женат и имеет квартиру в Париже. Его жена и сын вот-вот должны сюда подъехать.

– Значит, у мисс Капистрании был роман, а у Шарля не было. – Брайант втянул воздух, сильно затянувшись трубкой, чтобы она не погасла.

– Насколько мне известно, и у него мог быть. Когда готовится постановка, исполнители очень тесно связаны друг с другом. Между ними завязываются интрижки, которые длятся до тех пор, пока они вместе работают.

– Не угодно ли вам назвать имя мужчины, с которым встречалась мисс Капистрания?

– Полагаю, сейчас это не нанесет никакого вреда юной леди, – вздохнул Бенджамен. – Но вы не должны меня выдавать. Это был Джеффри Уиттейкер.

– Помощник режиссера? – удивился Брайант. Он не похож на человека, способного на пылкую любовь.

– Ну, у него это не первый случай. Его хорошо знает бригада Пикадилли. – Он имел в виду группу проституток, промышлявших вокруг Серкус и откровенно пристававших к отпускникам в форме.

– Для ловеласа он несколько староват. А как насчет мисс Капистрании?

– Таня славилась своим высокомерным отношением к коллегам. Она была помешана на успехе. Обычная история, ее с ранних лет подталкивала вверх семья. Никто о ней доброго слова не скажет.

– А о Шарле Сенешале?

– Наоборот. Все считают… считали его хорошим малым. Прежде исполнял все три баритональные партии, классный профессионал и виртуозный певец.

– Понятно. А что вы скажете об остальных, кто там был, когда это случилось? Гарри – как его фамилия, Каупер? И Коринна Беттс?

– Коринна встречается с одним из пастушков. С парнем из хора. Думаю, это не более чем эпизодическая связь. А Гарри – он из породы холостяков. Давайте закончим на этом.

– Итак, по исходным данным, мы имеем несколько амурных историй. Можно ли предположить, что Гарри шантажировали?

– Полагаю, риск всегда есть, но театр безопаснее других заведений. За пределами «Паласа» меня без конца спрашивают, не гастролер ли я, играющий на калипсо. А в театре всем плевать на мой цвет кожи. Почему вас это интересует?

– Глобус мог упасть и не случайно, ведь так?